Сгинувшие

В одиночестве ей было неуютно. Кэрри не относилась к тем людям, которые спокойно могли посещать светские мероприятия без компании. Она не любила одна обедать в ресторане или ходить в кино. А на вечеринках бывала, только если была уверена, что там будут присутствовать другие одинокие гости. Неожиданно ей пришло в голову, что с момента их расставания с Мэттом прошло почти два года. Она как-то не думала, что прошло столько времени, и тем не менее… С того момента Кэрри ни разу не ходила на свидание, и не потому, что находилась в глубоком трауре или решила послать всех мужчин куда подальше, а просто потому, что не делала никаких усилий, чтобы найти себе нового ухажера. Кэрри предпочла полностью погрузиться в работу.

Боже мой, сколько в этой фразе патетики!

Иногда Кэрри радовалась, что ее родители уже умерли. Никому не надо ничего объяснять или как-то оправдываться за свою жизнь. И не приходилось стыдиться и стесняться того, кем она стала.

Хотя она стеснялась. И стыдилась.

Но почему она согласилась прийти сюда сегодня? Почему не солгала и не попыталась отделаться от этого похода?

День выдался долгим, и Кэрри здорово устала, поэтому длинные негромкие музыкальные фразы действовали на нее усыпляюще. И не засыпала она только потому, что ей мешали одежда и неудобное кресло.

Кэрри задумалась о своей работе. За последние недели она близко сошлась с Розалией – социальная помощь неизбежно ускоряет процесс знакомства с человеком, которому ты помогаешь, – так что в один прекрасный день решилась задать ей вопрос о Хуане. Ее ничуть не удивило, что история, которую рассказал ей Санчес о номере с ламами, оказалась полной ерундой. Настоящая история была более прозаична, но не менее запутанна. С сильным акцентом на своем музыкальном английском Розалия рассказала, что вскоре после переезда в США за ней стал ухаживать «очень, очень милый» и в то же время «очень, очень важный» мужчина. В то время она жила в однокомнатной квартирке вместе еще с шестью женщинами и только поступила официанткой на работу в новый ресторан с перуанской кухней. Ресторан располагался в модном районе города, а мужчина, по-видимому, был там завсегдатаем. Правда, одна из коллег предупредила Розалию, что он не тот, за кого себя выдает, но доказательств тому не было, так что женщина решила, что ее просто ревнуют.

Мужчина, несомненно, обладал определенным очарованием. Вежливый, с хорошо подвешенным языком, он оставлял щедрые чаевые, а когда она делала ошибки в сервировке – что случалось с ней слишком часто, – он прикрывал ее и говорил хозяину, что считает Розалию одним из самых ценных активов ресторана. Мужчина все чаще заходил в ресторан и на ланч, и на обед – и постепенно выучил ее расписание. Затем он стал появляться прямо в конце ее смены. Когда она заканчивала, он угощал ее кофе или десертами, и они гуляли по историческим улицам города, а однажды он привел ее в дорогой бутик и позволил выбрать платье. Он говорил по-испански, а это значило, что они могли свободно общаться, и вскоре Розалия поняла, что влюбилась. Вопреки ее моральным устоям и голосу разума, вопреки ее воспитанию и церковным канонам, она вступила с ним в греховную связь. Она понимала, что это неправильно, но испытывала к нему нежные чувства… и потом, они собирались пожениться… и… и… и…

Вот Господь и наказал ее, сделав Хуана таким, какой он есть. Он был ее вечным бременем, а когда ресторан закрылся и Розалия не смогла найти новую работу, она поняла, что это было Божьей карой.

– А что же случилось с… с отцом Хуана? – мягко поинтересовалась Кэрри. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, честь не позволяла Розалии назвать имя этого человека.

– Он исчез, – ответила Розалия, всхлипнув.

– Исчез, когда… – Тут Кэрри оглянулась на спальню и понизила голос: – Когда увидел Хуана?

– Нет. Когда узнал, что я беременна. Я все ему рассказала, и он исчез.

Оказалось, что она даже не знала, где он живет, а их «отношения» развивались в номерах мотелей или в припаркованных машинах. После этого мнение Кэрри об этом мужчине сильно изменилось. Судя по рассказам Розалии, она представляла его себе добрым, воспитанным, приятным мужчиной, а он оказался циничным потребителем, пользовавшимся беззащитностью иммигранток.

Кэрри постаралась выяснить у Розалии как можно больше об этом мужчине. Она объяснила несчастной, что он обязан поддерживать ребенка и что она заставит его платить алименты. Но Розалия закрылась, как захлопывается раковина, и больше ничего не сказала, а потом расплакалась и выставила Кэрри за дверь.

«Десять музыкантов» наконец закончились. Благодарение Богу, никакой речи не последовало. Поэтому после аплодисментов начался следующий номер программы. «Ворота», если верить программке. Она попыталась получить от него удовольствие, но вещь оказалась такой же нудной, как и предыдущая, и Кэрри вернулась к своим мыслям. Она задумалась о Холли и ее сыне…

мальчике-носороге