Сгорая дотла

- Черт, Оберн, - зарычал я, когда мой член уткнулся в песок у нее между ног. Я сосал ее клитор, прижимая пальцы к скользкому входу. Она тяжело дышала, сжимая свою округлую грудь. Мышцы ее тела напряглись, когда я вставил в нее два пальца и нежно начал массировать сгусток нервов глубоко внутри. Я продолжал свои действия, пока она вдавливала бедра в жесткий песок, умоляя о большем. С каждым движением моих пальцев, ее кулаки сжимались все сильнее, пока она не разразилась потоком всхлипов и стонов, кончая вокруг моей руки. Оберн глубоко дышала, всасывая ночной летний воздух.

Я уперся руками в мокрый песок, нависнув над ней и накрывая ее тело своим на тот случай, если нас кто-то услышал. Проведя языком по груди Оберн, я ощутил вкус ее пота и свежесть прохладной воды, после чего дотянулся до ее шеи, нежно кусая кожу под ушком.

- Нам пора уходить, - сказал я, наконец, качнув бедрами.

- Я снова хочу ощутить тебя в себе, - умоляюще прошептала она, запустив пальцы мне в волосы и притягивая к себе.

- В следующий раз,- я взял ее на руки и поставил на землю, пытаясь хотя бы частично прикрыть нас обоих. Мы направились к нашей одежде на берег, и я помог ей одеться, восхищаясь плавными изгибами ее тела. - Я отлично провел сегодня время.

- Я тоже. - Она посмотрела на меня, полностью одевшись. - Я могу помочь... – сказала она, указывая она на стол со стульями рядом с нами.

- Не волнуйся. Я сам все сделаю, - я притянул ее к себе для поцелуя, запустив руку ей в волосы. - Спасибо за прекрасный вечер.

- Тебе спасибо, - сказала она, ласково целуя меня в губы. На вкус она была словно вишня. Божественна. - Когда мы снова увидимся?

- Вне класса? – поддразнил я, заставив Оберн закатить глаза. - Нам нужно быть осторожными. Это не... Я не смогу быть рядом столько, сколько тебе хочется. Прости, - сказал я, нежно проведя ладонью по ее щеке.

- Знаю. В любом случае, я тоже очень занята - у меня адский учитель английского, - поддразнила она в ответ. Я снова улыбнулся, прежде чем опустить руку.

- Значит, все остается как есть, плюс редкие возможности выбраться за город. Но нам не стоит делать это слишком часто, иначе обязательно наткнемся на кого-нибудь.

- Хорошо, - она нырнула мне под руку, крепко обнимая меня.

- Но у нас остаются ночевки... – многозначительно добавил я.

Она захихикала, прежде чем ответить.

- Не могу дождаться. Значит, скоро увидимся?

- Да. - Я последовал за ней, еще не готовый ее отпустить. Меня не покидало стойкое ощущение, что наше время всегда будет ограничено. По крайней мере, пока.

- Хорошо. - Она встала на носочки и в последний раз поцеловала меня, после чего развернулась и пошла к выходу из сада.

- Оберн?

- Да? - она обернулась. Свет луны проникал сквозь листву, освещая ее волосы и отражаясь в глазах. Вокруг нее словно мерцал серебристый ореол, вид был просто завораживающий.

- Спасибо. - Я не был уверен, за что именно благодарю ее, но мне было важно это сказать. Легкая улыбка коснулась ее губ, когда она снова отвернулась.

Я смотрел ей вслед, желая, чтобы эта ночь навсегда осталась в моей памяти.

Глава 10

На следующей неделе после нашей ночи в вишневом саду Оберн решила во что бы то ни стало вывести меня из себя. Она в открытую бросала мне вызов. Я понял это по ее взгляду, когда она появилась в классе в понедельник утром. Сияющая, в чересчур короткой юбке, она села в первом ряду на лекции о преимуществах художественного изложения перед простой констатацией факта. Это основополагающий принцип, который в совершенстве могут освоить только уже бывалые писатели.

Однако у Оберн не возникало проблем в недвусмысленном изложении своих желаний. Проблеск розовых трусиков у нее между ног, когда она перекрещивала ноги на лекции, лучше всяких слов говорил о том, что она думает обо мне внутри нее. Впрочем, эта мысль не давала покоя и мне самому. Поэтому поздно вечером мы встретились в моей крошечной квартирке, где я трахнул ее сначала у входной двери, а потом в ванной. Она осталась у меня на ночь, и кроме нас, уютно устроившихся в тепле одеял, не существовало больше ничего и никого.

Оберн ушла во вторник рано утром, чтобы провести день с бабушкой. У нее было самое большое сердце из всех, кого я знал, и она была абсолютно открытым человеком. Все, о чем она думала, и о чем хотела сказать, было написано у нее на лице, на невероятно красивом лице. Больше всего мне нравилось то, что рядом с ней я всегда мог быть самим собой.

В ночь со вторника на среду Оберн также спала в моей постели. Я написал ей простое “привет” около десяти часов вечера и в итоге мы два часа проболтали, пока я, наконец, не уговорил ее прийти и продолжить нашу беседу с глазу на глаз.