Сгоревшая жизнь

То, что Артур занимал его мысли ничуть не меньше, чем Сашка, не казалось Никите ни странным, ни уж тем более противоестественным. Он зависел от этого человека, и не только потому, что находился у него в подчинении. А почему – и сам до конца не понимал… Но постоянно ждал звонка от Логова, если они были не вместе, или хотя бы сообщения – знака, что Артур не забыл о нем. В этой привязанности не было ничего сексуального, в подобных фантазиях Никите являлась только Сашка. Ну или другая девушка, у которой на лице были только губы.

Иногда ему приходило в голову, что они могли бы стать семьей. Ну да, странной, конечно… Зато они хорошо понимали бы друг друга и поддерживали. Были бы настоящей командой. Они же все одиноки, почему бы не заполнить свою жизнь не кем попало, а самыми близкими по духу людьми? А кто кем кому приходился бы в этой семье, уже не так и важно…

Но Никита знал, что кривил душой: да он с ума сошел бы от ревности, если бы им с Артуром пришлось делить Сашку! Он и сейчас-то гнал от себя любые мысли о том, чем эти двое занимаются, когда их никто не видит… Хотя она постоянно подчеркивала, что Логов ей как отец, Никита не мог до конца поверить в это. Не слепая же она… Какая женщина устоит, увидев такое лицо? А если смотреть на него изо дня в день? Любое сопротивление будет сломлено. Если только… Может, Артур и не пытается сломить его?

Когда удавалось мыслить отстраненно, Никита и сам понимал, что в Сашку не влюбляется каждый встречный. Или вообще, только ему она и кажется необыкновенной – светловолосой хрупкой феечкой из детских снов? А другие этого не замечают?

Никита незаметно скосил глаза: сейчас, запыхавшись от быстрой ходьбы и холодного воздуха, Сашка не казалась такой уж неземной. Напротив, в ней кипела жизнь, проступая красными пятнами на щеках. Она сходила с ума оттого, что Артур не выходил на связь… Никите и самому страшно было даже подумать о том, что они могут лишиться Логова. Да ну, что за бред?! Как без него?

Больничные ворота уже оказались закрыты, но Сашку это не могло остановить.

– Пойдем, я знаю, как пробраться, – прошептала она и побежала вдоль зеленой (успокаивающий цвет?) ограды.

Когда Никита снова догнал ее, она пояснила на ходу:

– Мы с девчонками пролезали в детстве между прутьями. Хотелось «на психов посмотреть»… Идиотки!

– Школьные подружки?

– Нет, дворовые, – усмехнулась она. – В школе у меня как-то не заладилось…

– Совсем? У тебя не было подруг?

Но Саша не ответила. Поравнявшись с розовой трансформаторной будкой, нырнула за нее и легко проскользнула между металлическими прутьями ограды. Никита растерялся:

– Эй, а я?

Сашка спохватилась:

– Ой, ты же не пролезешь! Ну тогда… Стой тут, я пойду разведаю.

– Куда ты одна? – испугался он. – Не ходи. Я попробую через верх перебраться.

– Ну конечно! Чтобы тебя вся округа увидела? Нет уж… Останься здесь. И лучше отойди от ограды, а то вдруг патруль будет проезжать – заграбастают еще! Я звук на телефоне выключу, чтобы не выдал меня, перезвоню, если что…

Послушавшись, Никита отошел к дороге и слился со старым тополем – таким толстым, что за ним его не было видно. Вглядываясь в темноту, он пытался уследить за Сашкой, но она накинула капюшон куртки, скрыв светлые волосы, и совершенно растворилась в сумерках. Сердце у него колотилось от страха за нее, а кулаки сжимались от бессилия. Сейчас ей ничем не мог помочь ни он сам, ни Логов, куда-то подевавшийся… Дико как-то, что Сашка, эта маленькая девочка, отправилась спасать короля-рыцаря. Разве юным дамам такое к лицу?

Он так и услышал, как Сашка фыркнула: «Нашел даму! Еще феей назови…»

Ни к чему ей было знать, что именно такой Никита и видел Сашу Каверину за всеми джинсами, куртками и кроссовками, которыми она пыталась прикрыть себя настоящую. А как иначе? Нежной феечке не выжить в этом мире без защиты.

* * *

Мне было страшновато… Да что там! От страха по ногам пробегала мелкая дрожь, хоть я и пыталась воображать себя этакой Маленькой Разбойницей. Уши закладывало от того, как бухало сердце, с каждой секундой становясь все больше. Казалось, оно уже занимало весь мой организм… И я, бешено пульсируя, тащилась по темному больничному саду, надеясь каким-то образом отыскать Артура. А может, он вообще не здесь! Если я наткнусь на облетевшую сухую ветку, из меня брызнет кровь? Сердце ведь переполнено ею…

Надо было взять с собой хотя бы нож, может, тогда я чувствовала бы себя спокойнее. Или наоборот – это заставило бы меня дергаться еще больше? Разве я сумела бы пустить его в ход? Хотя что мы знаем о собственных реакциях, пока не прожили некую ситуацию на самом деле? Когда на меня нападут, мои руки затрясутся и ослабеют, как у ребенка? Или пальцы сведет судорогой ярости, я стисну нож и пырну им того, кто пытается забрать мою жизнь?