Сговор остолопов

– Ну, а чего вы ожидали? Человеческое тело, пребывая в заточении, производит определенные ароматы, о которых мы склонны забывать в эпоху дезодорантов и прочих извращений. В действительности, я нахожу атмосферу этой комнаты довольно утешительной. Для того, чтобы писать, Шиллеру необходим был запах яблок, гниющих у него в ящике стола. У меня тоже есть свои потребности. Вы можете припомнить, что Марк Твен предпочитал лежать распростертым в постели, сочиняя свои довольно устаревшие и скучные потуги на литературу, которые, как пытаются доказать современные ученые, имеют какой-то смысл. Поклонение Марку Твену – один из корней нашего нынешнего интеллектуального застоя.

– Кабы я знала, что так у тебя тут все, давно б сюда зашла.

– Достаточно того, что я не понимаю, почему вы здесь сейчас, и почему вам взбрел в голову этот неожиданный порыв вторгнуться в мое святилище. Сомневаюсь, что оно когда-либо станет прежним после травмы этой интервенции чуждого духа.

– Я пришла с тобой поговорить, Туся. Вылезай из этих подушек, я твоего лица не вижу.

– Должно быть, это всё – воздействие того смехотворного представителя законности. Он, кажется, настроил вас против собственного чада. Кстати, он уже покинул нас, не так ли?

– Да, и я за тебя извинилась.

– Мамаша, вы же стоите на моих блокнотах. Будьте любезны, сдвиньтесь немного в сторону? Неужели недостаточно того, что вы погубили мое пищеварение, и теперь нужно уничтожать плоды моего мышления?

– Ну где же мне тогда встать, Игнациус? Или ты хочешь, чтобы я на кровать к тебе легла? – сердито осведомилась миссис Райлли.

– Прошу вас – смотрите, куда ступаете! – прогрохотал Игнациус. – Бог мой, никогда никого доселе столь тотально не осаждали и не штурмовали. Да что же такое пригнало вас сюда в этом состоянии законченной мании? Не в этой ли вони дешевого мускателя, что оскорбляет мои ноздри, дело?

– Я все решила. Ты пойдешь и найдешь себе работу.

О, что еще за низкую шутку играла с ним сейчас Фортуна? Арест, авария, работа. Когда же наконец завершится этот кошмарный цикл?

– Понимаю, – ответил Игнациус спокойно. – Осознавая, что вы врожденно неспособны прийти к заключению подобной важности, я могу себе вообразить, что такую идею вбил вам в голову этот офицер охраны правопорядка с синдромом Дауна.

– Мы с мистером Манкузо говорили, как я, бывало, с твоим папочкой разговаривала. А папочка твой всегда советовал мне, что делать. Если б он только жив был сейчас.

– Манкузо и мой отец сходны лишь в том, что оба производят впечатление довольно-таки незначительных человеческих существ. Однако ваш нынешний ментор, очевидно, принадлежит к тому типу личностей, которые полагают, что всё будет хорошо, если все беспрерывно работают.

– Мистер Манкузо прилежно трудится. Ему на учаске тяжко приходится.

– Я убежден, что он поддерживает нескольких нежеланных отпрысков, которые все надеются вырасти и тоже стать полицейскими, включая девочек.

– У него трое милых детишек.

– Могу себе вообразить. – Игнациус начал медленно подпрыгивать на кровати. – Ох!

– Что ты делаешь? Опять с этим своим клапом дурака валяешь? Ни у кого больше клапов этих нету, только у тебя. У меня клапа никакого нету.

– Клапан есть у всех! – заорал Игнациус. – Просто мой более развит. Я пытаюсь открыть проход, который вам благополучно удалось блокировать. Теперь он может остаться закрытым навсегда, между прочим.

– Мистер Манкузо говорит, если будешь работать, то поможешь мне с этим человеком расплатиться. Ему кажется, хозяин может и частями деньги брать.

– Вашему другу-патрульному много чего кажется. Люди к вам определенно тянутся, как выражаются некоторые. Я не подозревал, что он может быть столь словоохотлив или способен на подобные проницательные замечания. Неужели вы не осознаете, что он пытается разрушить наш дом? С того самого момента, как он сделал попытку грубо арестовать меня перед «Д. Х. Хоумзом». Хоть вы и слишком ограниченны, чтобы охватить всё, мамаша, но человек этот – наша Немезида. Он вращает наше колесо вниз.

– Колесо? Мистер Манкузо – приличный человек. Радовался бы, что он тебя никуда не упек.

– В моем приватном апокалипсисе он будет насажен на отдельную дубинку. В любом случае немыслимо, чтобы я устраивался на работу. Я в данный момент очень занят своими делами и чувствую, что вступаю в весьма плодотворную стадию. Вероятно, авария сотрясла и высвободила мою мысль. Как бы то ни было, сегодня я совершил много.

– Мы должны заплатить тому человеку, Игнациус. Тебе хочется меня в тюрьме? Разве тебе стыдно не будет, что твоя родная мамуля – за решеткой?

– Не будете ли вы любезны прекратить подобные разговоры о тюремном заключении? Вы, кажется, одержимы этой мыслью. Фактически, вы, кажется, наслаждаетесь, думая о нем. Мученичество бессмысленно в наш век. – Он тихонько рыгнул. – Я бы предложил соблюдать в доме определенные экономии. Неким образом вскоре вы увидите, что требуемая сумма имеется.

– Да я все деньги трачу на еду для тебя и на все остальное.