Сговор остолопов

Миссис Райлли услышала, как Санта отложила телефон. Затем взвыл ребенок, хлопнула дверь, и Санта вернулась на линию.

– Бош ты мой, правду тебе говорю, Ирэна, рыбенок этот просто никого не слушает! Я тута пытаюсь ей спагэтов с рагой сварить, а она прям у меня в касрюльке играется. Сестрам в дэтсадике давно уже пора отшлепать ее хорошенько. Ты ж знаешь Анджело. Видела б ты, как его сестры лупцевали, когда он малой был. Одна его вообще об доску в классе прибила. Вот он и вырос такой милый и заботливый мущина.

– А Игнациуса сестры обожали. Такой славненький пупсёныш был. Всё святые картинки выигрывал за то, что катехиз от зубов отскакивал.

– Да этим сестрам следывало ему по шеяˊм надавать хорошэнько.

– Как он, бывало, домой приходил со всеми этими святыми картиночками масюпусенькими, – всхлипнула миссис Райлли, – я уж точно ни за что не думала, что он станет сосыски средь бела дня торговать. – Миссис Райлли нервно кашлянула и неистово вопросила в трубку: – Но скажи же мне, голуба, как там Анджело справляется?

– Жена его Рита звонит мне не так давно, говорит, он, наверно, нэвмонией заразился от того, что в этой уборной застрял на все врэмя. Истину тебе говорю, Ирэна, Анджело этот уже бледный стал, что прывиденье. Палицаи мальчонку совсем затрэтировали. Ему-то служба ндравится. Только выпустился из этой палицейской акадэмии своей, так можно ж было подумать, что из Лиги Прыща[43] вышел. Уж какой гордый ходил.

– Да-а, бедняжечка Анджело неважно выглядит, – согласилась миссис Райлли. – И кашель у него плохой стал, у мальчонки. Ну, может быть, ему хоть чуть-чуть получше станет, как он эту штуку прочтет, которую мне Игнациус для него дал. Игнациус говорит, это духновляющая литература.

– Во как? Подорзительно это. Что ж там за «духновлящая лытэратура», тем паче – от Игнациуса? Наверно, сплошь нэприличнось.

– А если его кто-нибудь из знакомых с такой тележкой увидит?

– Не стыдись, малыша. Ты ж не виноватая, что у тебя такой нэгодник на руках, – хрюкнула Санта. – Тебе, дэушка, мужик в дом нужон, штоб мальчишку в ежовых рукавицах дэржал. Я точно найду этого милого старичка, который о тэбе все выспрашивал.

– Не нужен мне никакой милый старичок. Мне милый сынуля только нужен.

– Ты, главное, не волнуйся. Санта обо всэм позаботится. Я тебе всэ сделаю. Человек, что рыбным рынком заправляет, грит, не знает, как старичка звать. Но я выясню. На самом деле, мне кажется, я как-то на днях видала, как он по улице Святого Фэрдинанда шел.

– И про меня спрашивал?

– Ну, Ирэна, у меня не вышло с ним поговорить, я даже не знаю, тот ли это старичок был.

– Вот видишь? Старичку тоже никакого дела нет.

– Не говори так, дэушка. Я в пивнушке поспрошаю. На воскрэсной службе потолкусь. Я узнаю, как его звать.

– Старичку этому до меня никакого дела.

– Ирэна, вреда не будет, если ты с ним сойдэтесь.

– У меня и с Игнациусом хлопот полон рот. Это ж позорище, Санта. А еси мисс Энни, женщина по соседству у нас, увидит его с такой тележкой. Она и так нас уже за несоблюдение опчественного порядка привлечь хочет. Шпиёнит из-за ставень в проулочке нашем.

– Нельзя ж так из-за людей расстраиваться, Ирэна, – посоветовала Санта. – Вот у меня сосэди так уж сплэтники. Если тут можешь прожить, в приходе Святого Одо Клюнийского, так вэзде выживешь. Злобные – вот они какие, ты уж мне повэрь. Я одной из квартала точно кирпичом в морду заеду, если про меня не заткнется. Мне тут кой-кто сказал, как она меня «веселой вдовушкой» кличет. Но уж будь спокойна – она у меня получит. Мне все равно кажется, она тут гуляет с одним – на вэрфях работает. Так я, наверно, напишу муженьку ее миленькое такое нонимное письмо, пускай проучит бабу свою как следывъет.

– Уж я-то знаю, каково тебе, голуба. Помню, девчонкой еще жила на Дофиновой улице. Аманимные письма, помню, папаша мой получал… про меня. Гадкие. Я все подозревала, что это моя двоюродная сестра, бедняжечка, так в старых девах и проходила, их пишет.

– А какая двоюрыдная? – живо поинтересовалась Санта. У родственников Ирэны Райлли всегда были кровавые биографии, которые стоило послушать.

– Та, что себе на руку опрокинула котел с кипитком, когда была девчонкой. Так и осталась ошпаренной, понимаешь? Как ни зайду к ее мамаше домой, так она все сидит на кухне за столом и пишет, пишет. Про меня, наверно, писала же ж. Сильно завидывала, когда мистер Райлли стал за мной ухаживать.

– Вона как в жизни бывает, – сказала Сандра: ошпаренная родственница в драматической галерее Ирэны была фигурой неинтересной. А затем хрипло и весело добавила: – А я вот вэчеринку закачу с тобой, и с Анджело, и с его женой, если она придет.

– Ай, как чудненько, Сандра, да вот только ж я не очень сейчас к вечеринкам расположена.

– Растрясти косточки, дэушка, не повредит. Ежли я чего вызнаю про того старичка – и его позову. Вы с ним хоть потанцываете.

– Ну, уж если ты старичка увидишь, голуба, скажи, что мисс Райлли привет передавала.