Шабашник

Незнакомец добродушно протянул Сергею пачку Camel. Отказаться было неудобно.

– Ты ведь с Вятки, да?

– Да, я из Кирова. Отвахтовался вот.

– А я из Восточного! – радостно сообщил мужчина.

Прервав неловкое молчание Сергея, незнакомец, сказал так, как будто подскочил на кочке:

– Ну, это рядом с Омутнинском.

– А, знаю!

Постояли, молча дымили. Сергей выпустил пару колечек.

– Везёт тебе, что домой возвращаешься. Завидую. Я вот уже третий десяток тут вахтую.

– Это как так? – удивился такому долгому сроку Сергей.

– Ну, если интересно, расскажу.

Он глубоко затянулся, выпустил дым сначала через ноздри, потом стал выпускать через рот, попробовал сделать колечко, но оно получилось вялым и рыхлым – почти сразу растворилось.

Сергей покрутил между пальцев фильтр сигареты:

– Я не помню, был ещё Союз или нет, но мой отец где-то в самом начале девяностых как раз Camel курил, я ещё тогда этого верблюда запомнил. А потом перестал, бросил. Я его спрашивал, а почему ты больше не куришь? Он отвечал, что сигареты невкусными стали.

– Ну, тут надо понимать, что курить Camel в Совке и курить Camel после его распада – это две разные вещи. Даже если сигареты остались одними и теми же, – незнакомец стряхнул пепел на ступеньки в тамбуре и проводил его взглядом так, словно смотрел в беспросветную пропасть.

Незнакомец продолжил:

– Знаешь, а я рад, что так оно всё повернулось. Нет, вот правда, при Совке я сидел в своём Восточном, как дурак, и не то, что за границу, я в Москву-то выехать не мог без разрешения горкома. Один раз ездил на курорт, так там я должен был говорить, что я не в Восточном ЖЭКе по трубам газовиком выстукиваю, а в Омутнинском ЖЭКе гайки наживляю. Всё ведь тайна, всё секрет, кругом шпионы омэриканские. Конечно же я знал, что на заводе градообразующем выпускают ни разу не удобрения и лекарства, но я там даже не работал! Тупо мимо проходил два раза на неделе. Тьфу, блин, – мужчина злобно плюнул на пол. – Да тогда любому и так понятно было, что если завод сельскохозяйственный, то выпускает он танки, если машиностроительный, то пулемёты, а если химический, то какой-нибудь зарин. Всякие плуги для тракторов, плитки электрические, карбофос и стиральный порошок были отходами, бракованной продукцией. Не получился иприт – хорошо, мы его вместо дихлофоса в баллончики заправим!

– Так оно ведь и сейчас примерно также…

– Ну, не скажи. Тут ведь как? Что тогда, что сейчас рабочие не понимали, что делают – конвейер, ага. Каждый делает одну деталь, а этих деталей тысячи – пойди, угадай, что должно в результате выйти. Там со всего завода полное представление имело человек пять. Ну, может быть десять. А может быть и ни одного – изготавливали механизмы и узлы на трёх разных заводах, а потом отправляли куда-то на четвёртый, где уже их собирали во что-то единое. Короче, все понимали, что делают не сельскохозяйственный прибамбас, но должны были делать вид, что сельскохозяйственный. Ну вот сделали, допустим, топливный бак цилиндрический формы и диаметром два метра. Это, говорят, для теплоходов, чтоб туристов было на чём по Волге возить, но почему-то этот бак отправляют в Казахстан – видимо, там эти самые волжские верфи и располагались.

А теперь, чтоб ты знал, наоборот. Делают резервуар-охладитель для молока, но потом всем встречным-поперечным треплются, что это был корпус для ядерной боеголовки. И ходят с гордым видом. Любят у нас веса себе придать. А что тогда за сто шестьдесят рублей в месяц работали, что сейчас за двадцать четыре семьсот. Лишь бы на выпить-закусить хватало.

Он бросил окурок туда же, куда стряхивал пепел, достал вторую сигарету. Предложил Сергею, тот взял и вторую.

– Тут понимать надо, что вроде всё так же осталось. Так, да не так. Свободы стало больше, считай, что ровно в четыре раза. Математически даже подтвержу, – он показал Сергею свою ладонь, будто хотел пальцы загибать. – Чтобы уволиться с работы, нужно было за два месяца предупредить, а теперь только две недели. Вот так!

Сергей отвлёкся, посмотрел на месте ли сумки:

– Пошли обратно, а?

– Давай.

Они вовремя вернулись на свои места – в вагон как раз через тот тамбур, где они только что курили, прошёл кондуктор в сопровождении двух охранников. Сергей садился на станции, где не было кассы, поэтому купил билет от Партизанского до Москвы. Незнакомец сказал, что садился в Жаворонках и едет до Перхушково. Контролёрша презрительно посмотрела на него, но ничего не сказала. Он, как ни в чём не бывало, продолжал:

– И никуда ты, кроме как в отпуске, не сунься, да ещё дефицит повсеместный! Долбаные джинсы чуть не две зарплаты стоили, да и какие это были джинсы – фуфло затрапезное! Самое красивое, что там было – лейбл. И по телевизору два канала, а на видак не накопишь ни за что.