Шабашник

– Ну, как… Вышли из машины, в яму эту посмотрели и обратно уехали.

– И того Васю так и не наши?

– Нет, конечно. Но место его в бригаде свободно, так что приходи – рады будем!

Тем временем подъехал катафалк, Сергей и Станислав Денисович пошли к задней двери. Сперва им подали подставки под гроб, которые почему-то показались Сергею похожими на костыли, на которых уже лишённое души тело пытается удержаться на этом свете. Поставив гроб на подставку, Сергей отошёл в сторону, позволив непонятно откуда взявшимся близким и очень огорчённым родственникам проститься со своим дорогим и ненаглядным, на которого их глаза уже лет десять не глядели. После их очень эмоциональных прощаний с громогласными банальностями, тривиальными заламываниями рук и всхлипываниями, Сергей поймал несколько неодобрительных и удивлённых взглядов, когда в числе последних он просто поклонился облачённому в ни разу не надёванный пиджак кадавру и похлопал его по плечу.

Потом подняли гроб, понесли его в глубину кладбища: мимо могильных камней, крестов, перешагивая через декоративные, чуть выше щиколотки, оградки и поднимая его высоко над несусветными оградами-заборами. Пару раз чуть не споткнулись, но без происшествий донесли гроб до свежевырытой могилы. На её дне лежало несколько дубовых листьев, которые непонятно откуда взялись, ведь никаких дубов на кладбище не было. На эти самые листья и опустили на верёвках гроб. Может быть, так ему будет мягче лежать. После того, как каждый бросил по горсть земли, Сергей не оборачиваясь пошёл от могилы.

– Эй, ты что, не пойдёшь на поминки?

– Да я ведь, это… Не родственник. Неловко будет.

Денис Станиславович хитро улыбнулся:

– Ну, как знаешь. Но всё равно – ты с вахты приехал и тебе отдохнуть надо, душу отвести. Держи вот два пузыря, – он прямо вставил под мышки опешившему Сергею две бутылки водки. – Да не отказывайся – на крайний случай на компрессы изведёшь.

– Да нет, спасибо…

– Блин, хошь-как хошь, а выручай. Поминальщики просто не скоординировались – и мы водки купили, и они. Не возьмёшь – перепьёмся.

– Ладно, спасибо…

Сергей пошёл по алее кладбища. Хорошо, что снега ещё нет, не успело навалить сугробов и ходить можно, где вздумается. Наверное, поздняя осень – самое лучшее время для ухода. Сергей не пошёл до ворот кладбища, он решил пролезть сквозь дыру в железобетонной ограде и налетел на ветку ясеня. Сергей очень удивился – ещё весной он тоже тут срезал дорогу и никакая ветка не мешалась. Вроде бы даже и рядом тогда ничего не росло. Глаз защипало, хотя ни соринки, ни царапины, но слезилось так, что защипало в носу.

Гена ждал Сергея на автобусной остановке, и они подошли в деревню мимо бетонного забора электроподстанции. Когда подходили к дому, Сергей немного отстал, осматривая оставленные на эти долгие два месяца владения. Тёмные зашторенные окна глядели на него с усталым укором, покосившийся забор будто нарочно наклонился в противную Сергею сторону, чтоб тому стало стыдно. Сергею было совестно, как будто встретил давнего товарища, которому когда-то обещал повидаться, и вот когда тебе стало надо, когда прижало, когда приспичило, ты к нему пришёл, и теперь боишься, что тот не пожмёт протянутой руки, отвернётся, уйдёт и захлопнет дверь. Было страшно, что они с домом стали друг другу чужими…

Пока Сергей стоял в растерянном замешательстве, Гена ушёл вперёд и отпер дверь. От докучных мыслей, от гнетущего настроения этого даже щелчок родного замка показался Сергею не надёжно-нежным, к какому он привык за последние пятнадцать лет, а новым и неожиданным, чужим и сухим, резким. Наверное, дело в том, что мне совестно перед домом и грустно после похорон, подумал Сергей.

Пройдя оградой, они вошли в избу. Сергей ощутил запах родного дома и понял, что старый друг пожал протянутую руку, даже радушно потряс её и после заключил в свои добрые, но пока ещё не протопленные объятия.

Гена поставил чайник, и, пока Сергей оглядывал дом, собрал на стол сахарницу, печенье, чашки и блюдца. Когда душистый чай с бергамотом был разлит по чашкам, Гена, боязливо-оценивающе поглядев на Сергея, начал:

– Я всегда знал тебя, как человека разумного и уравновешенного, поэтому пообещай мне выслушать до конца без истерики, хорошо?

Рука, державшая в этот момент чашку чая, дрогнула, поэтому горячая жидкость обожгла Сергею губы, потекла по краю рта на левую щеку. Сергей поставил чашку на место и утёр губы:

– Ну ты вообще, Гендос, блин. Говори, что случилось, не томи.

Недовольно сморщившись, словно ожидая чего-то другого, Гена начал: