Шаг к убийству

— Блестящая мысль! Только по большой рюмочке. И разбавленное. Эмили поставила на передвижной бар две рюмки и бутылку виски.

— Ты был занят в связи с налетом на банк?

— Весь день. Точнее, всю вторую половину дня.

— Есть какие-нибудь новости?

— Пока нет. — Тайер вытянул ноги. — Но кто бы ни провернул это дело — он смелый человек. Поскольку убийство случилось в праздник и банк был закрыт, мы не знаем времени, когда произошел налет. И до сих пор не нашли ни одной пары глаз, которая заметала бы чужака в нашем городе. — Он пожал плечами. — Ведь большинство жителей находилось на поляне в лесу.

— Может быть, это был кто-нибудь из местных?

— Мы тоже начинаем подумывать об этом. — Тайер принял из рук Эмили рюмку. — Большое спасибо! — Он залпом выпил ее до дна. — А теперь, если ты не возражаешь, едем в клуб.

— Ты там с кем-нибудь встречаешься? — спросила она.

•— Нет. Но я голоден. — Он проводил ее к машине, усадил и спросил: — Ну а как ты провела день?

Эмили поправила складки вечернего платья.

— Так себе… Только когда ехала к больнице, проколола шину.

— Как это тебе удалось?

* — Наскочила на грабли. Работающий там заключенный оставил их на дороге, зубьями кверху.

— Они заменили тебе колесо? ^х

— Да. Светловолосый такой парень по имени Моран.

— Это на него похоже, — сухо заметил Тайер.

Ты его знаешь?

— Я его и отправил за решетку. Ему еще повезло, что он отделался статьей, по которой полагается от десяти до двадцати лет. Мог бы спокойненько сесть и пожизненно.

— А что он натворил?

— Убил человека во время игры в покер. Приблизительно полгода назад. Ты тогда была в Нью-Йорке.

Внезапно Эмили поймала себя на мысли, что ей хочется защитить Морана.

— А разве это такое уж тяжкое преступление, если… убить человека во время игры в покер?

— Разумеется. Особенно когда ты, вдобавок ко всему, еще и грабишь игорный дом с оружием в руках! С точки зрения закона ему полагался бы электрический стул.

— За ним что, и до этого водились какие-то грехи?

— Угу. И немало. Подделка чеков, грабежи, разбой, изнасилование…

— Вот уж ни за что не поверила бы!

— Можем проехать мимо суда, я покажу тебе его досье. Убедишься сама.

— И это в его-то возрасте?

— Часто именно молодые и совершают тяжкие преступления. А Моран вошел в конфликт с законом, еще сидя на школьной скамье.

Эмили и тут попыталась найти смягчающие обстоятельства.

— Наверное, рос в неблагополучной семье?

— Наоборот. Он из добропорядочной семьи. Из Чарлстона.

— Что-то не похоже.

— Вот именно. Но он скользкий, как угорь, и острый, как лезвие бритвы, — задумчиво произнес Тайер. — Кроме того, нужно отдать должное, красив. Редкой красоты паренк. На суде среди присяжных были две женщины. И я, честно признаться, не совсем понял, они стремились его засудить или предпочли бы дать номера своих телефонов.

Эмили почувствовала, что у нее разболелась голова. Хотелось, конечно, надеяться, что после ужина боль пройдет… Не может быть, чтобы она так ошиблась в Моране. Несмотря на его циничные замечания, он показался ей скромным симпатичным парнем.

В баре «Кантри-клуба» оба сразу увидели немало знакомых лиц. Только обычное в таких случаях веселое настроение на этот раз как рукой сняло: все любили Гарри Миллера и жалели его вдову.

Эмили пыталась поднять настроение тремя коктейлями подряд, но они лишь усилили депрессию и ощущение бессмысленности присутствия в этом месте. Ей пришло в голову фантастическое сравнение, будто она,* Хи и другие элегантные мужчины и женщины были всего лишь муравьями, бесцельно ползавшими по теннисному мячу. И все время по кругу.

Ужин был вкусный, но у нее пропал аппетит. Когда кельнер принес коньяк, она подняла глаза от рюмки и поймала пристальный взгляд Хи: он наблюдал за ней.

— Устала?

— Да, неважно себя чувствую, — призналась Эмили. Она с удовольствием добавила бы, что ей хочется остаться одной, но не хотела показаться невежливой.

— Может, отвезти тебя домой?

— Была бы тебе благодарна. В конце концов, я уже не раз видела этот фейерверк.

_z Назад ехали молча. Вечер был теплым и душным. В большом доме на набережной ни огонька. Обычно празднества в День Независимости заканчивались далеко за полночь, и Бен с Бесси, не рассчитывавшие на раннее возвращение Эмили, отправились на какое-то религиозное собрание.

Странно, но теперь, уже дома, Эмили расхотелось оставаться одной.

— Зайди ко мне, Хи, — попросила она.

Тайер молча последовал за ней по тропинке к веранде, и устроился в качалке.

— Что с тобой, дорогая?

— Сама не знаю, — призналась Эмили. — Просто возбуждена… А в голове настоящий ералаш.

— Это имеет какое-то отношение к нам?

— Да.

— Что-нибудь положительное или отрицательное?

— Думаю, положительное.

Тайер привлек ее к себе на колени, и они поцеловались. Вокруг жужжали какие-то насекомые. Эмили взяла его лицо в свои руки, ей понравилось, как он прижал свои губы к ее губам. Нравился запах мужчины, она любила его сильные руки. Может быть, когда они поженятся и она постарается быть ему хорошей женой, в ней разгорится страсть, принеся с собой столь желанное упоение.