Шаг к убийству

Роскошные виллы соседствовали здесь с отелями и мотелями. Служащие начинали свой день с обычных забот — полировали до блеска медные части дверей и- окон, подметали сходни, приводили в порядок пляжи. Туристы, не загорелые, с бледными телами, еще потягивались, зевая, в своих номерах или уже бежали по берегу к воде.

— Мама, смотри, я купаюсь в Мексиканском заливе! — пронзительно кричал какой-то ребенок.

Эймс невесело усмехнулся.

Рестораны и бар Гарри уже работали вовсю. Перед рыбцой лавкой Руперта Матт Дойл и Том Мерсер взвешивали свой улов — огромное количество красных карпов.

Оба они приветствовали Чарли.

— Хэлло!

Эймс поднял правую руку.

— Хэлло!

Ему нестерпимо хотелось пить. Даже короткое приветственное слово и то оцарапало ему горло. Его взгляд с пальцев поднятой руки машинально обратился к полосам и бурому пятну на рубашке. Цвет их был в обоих местах одинаков, но в дневном свете пятна смотрелись не бурыми, а красными.

Добравшись до гавани, он пошел более короткой дорогой, между аптекой Мэрфи и конторой Шелдона, и вскоре добрался до пирса, к которому была пришвартована «Салли». Старая посудина, десяти футов длиной, по сравнению с «Морской птицей» выглядела весьма прозаично. На борту ее было темно.

«Салли» стояла в конце длинного ряда пришвартованных судов. На всех них уже вовсю кипела жизнь. Когда Эймс проходил мимо, некоторые его коллеги поднимали головы и отчего-то смущенно смотрели на него. Но ни один не заговорил.

Эймс догадался: сюда уже добрались слухи о его ночном приключении, все они знали, где он провел ночь.

Эймс прыгнул, на кокпит «Салли», забыв, как всегда, пригнуть голову, и сильно стукнулся о верхнюю перегородку. От удара с его головы слетела фуражка, но боль, можно сказать, отрезвила его.

На Мэри Лоу все еще было вечернее зеленое платье с глубоким вырезом. Она сидела на краю своей койки и пила кофе из толстой белой фаянсовой кружки. Это была изящная брюнетка лет тридцати. Глаза ее метали молнии, но она не произнесла ни слова. -

— Извини, дорогая, — смущенно проговорил Эймс.

Он сразу оценил всю серьезность положения. Если Мэри его не простит, все будет кончено. Правда, на свете много женщин, но ведь Мэри Лоу одна…

Иллюминаторы были маленькие. В тесной каюте пахло бельем, све- жесваренным кофе и рыбой. Молодая женщина с молчаливым упреком посмотрела на него своими большими серыми глазами. Ее молчание становилось все более тяжелым.

Эймс спросил себя, а не поцеловать ли ее? Но потом решил не делать этого. Мэри Лоу наверняка швыряет в него кружку, если он осмелится подойти близко. Он зажег ацетиленовую лампу и повернулся к ней.

— Ты, наверное, всю ночь не сомкнула глаз, — сказал он.

— Нет, спала, но немного. — Она посмотрела на него пристально и громко всхлипнула. — Ты бы хоть удосужился стереть губную помаду.

— Я пробовал. Но эта помада, как смола, не отмывается. — Эймс сел на другую койку, и жесткость матраца как бы принесла ему успокоение. — Пбслушай, дорогая, я хочу тебе все объяснить. — Но когда он положил свою руку ей на колено, Мэри Лоу сбросила ее.

— Не прикасайся ко мне!

— О’кей! Ты знаешь, где я был?

— Конечно. Я думаю, что в Пальметто-Бич нет ни одного человека, который бы об этом теперь не знал.

Он судорожно сглотнул.

— Я не хотел этого, поверь, и, собственно, даже не знаю, произошло ли что-то вообще на самом деле.

Мэри Лоу поставила кружку.

— Что все это значит?

Беспокойство Эймса постепенно перерастало в панический ужас. Ему казалось, что он должен как можно скорее вскочить и бежать без оглядки туда, где он будет в безопасности. Он вцепился обеими руками в край койки.

— То, что я говорю, правда. Я ничего не помню? В памяти сохранилось лишь то, что пил кофе с миссис Камден на кокпите «Салли».

— Не рассказывай мне сказок!'

— И тем не менее это так. — Его слова больше походили на тяжкий стон, чем на речь. — Я как раз вернулся с ловли наживки, закрепил судно и начал варить кофе. Внезапно она появилась на пирсе и спросила, не возьмусь ли я провести «Морскую птицу» до Балтимора и сколько я за это хочу.

— Кто она? Миссис Камден?

— Да. Я ответил, что должен подумать, а потом она спросила, не варю ли я кофе и не могу ли я предложить и ей чашечку. Она поднялась на борт, я. принес ей чашку кофе, и мы, присев на кокпите, говорили насчет поездки в Балтимор. Мы пили кофе. И вот после этого я ничего больше не могу вспомнить. (

Мэри Лоу эти объяснения не убедили.

— Ха!

— Даю тебе честное слово! — Он сказал эти банальные слова со всей серьезностью, и, благодаря этому, они приобрели необоримую силу. — Если бы я когда-нибудь разлюбил тебя… если я опять начну путаться с женщинами, как. это было до женитьбы… Ну, понимаешь.;. То тогда бы, дорогая… — Он замолчал.

— Что тогда? — спросила она.

— Я не знаю. Просто не могу себе представить. Я бы этого не вынес.

— Но. ты это сделал:

— Нет! — Ради осторожности Эймс ограничился только этим «нет». — Во всяком случае, я этого не помню.

— И ты только помнишь, как пил с ней кофе?

— Да.