Шаг сквозь туман (СИ)

по нему, постоянно прислушиваясь, не приближается ли поезд. Идти было

неудобно, переставлять ноги в валенках по шпалам то ещё удовольствие.

Пару раз пришлось прятаться в ближайшем кустарнике, когда мимо

проезжали военные эшелоны. Один раз я увидела дым, поднимающийся из

трубы деревенского дома, но идти туда, где заметила дым, было далековато,

и поэтому пришлось продолжить путь.

Внезапно я заметила невдалеке двух мужчин, одетых в старые застиранные

телогрейки. Те были увлечены каким-то делом, и моё приближение не

заметили, да и они особо не стремилась к этому. Когда до мужчин осталось

метра два, один из них оглянулся, увидел меня и тут же вскинул винтовку:

-Стоять! Ты кто такая?

Решив на всякий не называть своего настоящего имени, назвалась Светланой,

заодно пояснила, что иду из Ивановки, которую вчера немцы сожгли вместе

с жителями.

-А тебе как удалось спастись?- недоверчиво спросил один из мужчин.

Я объяснила, что в это время ходила за хворостом и вернулась, когда всё уже

было закончено. Сейчас вот пытаюсь добраться до ближайшего населённого

пункта, а дальше попробую попасть в Москву, где у меня родственники.

-Извини, Света, но отпустить мы тебя не можем. Придётся пройти с нами, -

твёрдым, не терпящим возражений голосом, сообщил один из мужчин.

-А вы кто такие?- осторожно осведомилась я.

-Неуж не догадалась?

Я пожала плечами.

-Партизаны мы. Семён, как дела?

-Погодь чуток, как раз заканчиваю. Вот и вся недолга!

Мужчины спустились с насыпи, Семён тянул за собой какоё-то провод

Скрывшись за деревьями, присоединил провода к зажимам, показал рукой

рядом с ним.

-Ложись! Теперь ждать будем. Рванём поезд, тогда и в лагерь!- негромко

сказал он.

Ждать пришлось недолго. Из-за поворота появился состав. Впереди паровоза

была прицеплена открытая платформа с мешками, уложенными по

периметру. За мешками укрылись солдаты. Пулемёты уставились стволами в

сторону леса. Когда платформа и паровоз проехали вперёд, Семён повернул

ручку, и раздался взрыв. Вагоны и платформы, наезжая друг на друга, с

грохотом скатывались под откос. Кричали раненые, раздались выстрелы. В

целом картину представляла собой иллюстрацию к всемирной катастрофе. Я,

перепуганная и несчастная, с ужасом смотрела на весь этот ужас.

-Всё, пошли, пока нас не заметили, а то поздно будет.

Ползком скрылись за деревьями, и лишь только когда нас невозможно было

разглядеть с железнодорожного полотна, встали на ноги и последовали в

глубь леса. Шли довольно долго, но, в конце концов, вышли к партизанскому

лагерю, представлявшему из себя полуподземный городок, состоявший по

большей части из землянок.

-Иди пока к женщинам. Командир тебя после позовёт,- показал Семён на

одну из землянок, над которой вился едва заметный дымок. Я заметила, что в

стороне над костром висел большой чан, в котором растопляли снег. Мне

объяснили, что сегодня как раз банный день, вот снег и топят, чтобы воды

побольше было. Как наберут достаточно, мужики пойдут мыться, опосля и

женщины.

-Ты, это, давай иди, неча по сторонам глазеть, - велела одна из женщин. Я

вошла в землянку, и тут же глаза заслезились от дыма, который несмотря на

наличие трубы, находил в печке лазейки и с удовольствием вился под

потолком. Землянка была небольшой, всего человек на пять-шесть, но сейчас

в ней находилась всего одна женщина, лежавшая на топчане неподалёку от

печки.

- Простыла я чегой-то, - хрипло пробормотала она.

Обстановка в землянке была более, чем скромной. Вдоль стен разместились

грубо сколоченные лежаки, покрытые соломой и застеленные солдатскими

одеялами. В центре стоял самодельный стол, на нем виднелось несколько

алюминиевых кружек, на печке кипел чайник.

-Налей кипяточку,- попросила меня больная, - моя кружка вон, с красной

отметиной.

Я выполнила её просьбу и присела на ящик, служивший стулом.

-А где все остальные, - полюбопытствовала я.

-Так на работе все и заняты, - просипела женщина, протянув пустую кружку,

- кто чем. Одни воду для бани греют, другие грязное бельё кипятят, третьи

кашеварят. Одна я, вишь, бездельничаю. А ты-то как к нам попала?

Пришлось повторить всё то, что я рассказала партизанам при встрече.

-А по профессии, ты кто? – поинтересовалась больная.

-Художница, - коротко ответила я.

-Художница, значица! А чего рисуешь?

-Да всё помаленьку, а в основном портреты.

-А не врёшь?- засомневалась женщина.

-А зачем?

-Живёшь-то чем? Неуж картинками своими?

-Ими самыми на жизнь и зарабатываю.

Меня не возмутили и не озадачили её вопросы. В моё время женщина-

художница выглядела экзотической белой вороной. Очень немногие из них

добивались успеха. Вероятно и здесь такое же отношение к живописцам.

Всем кажется - что это за труд намалевать картинку да денег за неё

получить? И я так смогу. Название профессии «художник», по мнению

подобных людей, происходило от слова «худо». Значит, человек больной,

если ничем другим заниматься не может.

Наш диалог был прерван появлением пожилого мужчины.

-Эй, новенькая, пошли, командир кличет.

Я последовала за своим провожатым, который и отвёл меня в такую же

землянку, где можно было топор вешать - так там было накурено.