Шаг за рубеж

Быть может, никто не возвращался после смерти потому, что он просто переставал существовать? Вместе с телом умирало и остальное, оставалась лишь пустота. Мертвец исчезал, его тело хоронили в усыпальнице в столице, сжигали или вешали, если это был отступник от веры или предатель короны. Неужто на этом все и заканчивалось?

Неизвестность пугала хозяина Миррорхолла, он не знал, как к ней подготовиться. Еще более он боялся перестать существовать. Он не хотел, чтобы его жизнь закончилась на площади, чтобы вскоре воспоминания о Редглассе потускнели и забылись, чтобы его род сказал писарям внести в летописи заметку об Экроге и на этом все успокоились.

Сложно сказать, что было хуже – остаться предателем или стать никем и ничем.

Экрог сел за письмо, которое обдумывал уже не первый день.

Лорд писал Эризе, просил ее не волноваться за собственную жизнь и за судьбу их сына или дочери. Он просил позаботиться о старших отпрысках, молил о прощении, извиняясь, что дела сложились таким образом…

Написанное не имело значения, оно ничем не могло помочь леди Редгласс и тем более наследникам. Глупость. Слова проигравшего, разуверовавшегося человека. Жалкого, ничтожного, которого не за что уважать.

Экрог написал несколько писем, они были похожи друг на друга, хоть он и пытался излагать мысли и чувства каждый раз по-новому. Пожалуй, в этой камере писали десятки, сотни, а может, и десятки сотен подобных посланий. Мужчина не верил, что хоть кому-то помогли слова отчаявшегося глупца, ожидающего расправы. Он не желал становиться таким же.

Спустя множество попыток наконец он понял, что именно хочет написать. Это была старая детская сказка, которую ему рассказывала на ночь мать. Леди Редгласс была очень похожа на отца, строга и уверена в правильности действий супруга – Экрогу казалось, что с каждым днем она все более и более напоминала отражение лорда, но в женском обличье. Похожая ситуация произошла и с Алеаной – со временем она стала перенимать черты мужа, что бесконечно раздражало лорда. Его любовница, жена Магистра шпионажа, не отставала от законной супруги хозяина Миррорхолла, и нечто родное, раздражающе схожее, начало проявляться в ней еще быстрее, чем в сестре Дарона Флейма. Всего за пару лет привлекательная и своеобразная дама до неузнаваемости изменилась, и порой Редглассу казалось, что он смотрит в зеркало. Это и пугало, и привлекало – Экрог любил своих детей и свое отражение не меньше, чем власть и деньги. Женщины поддерживали желания лорда, и когда одна из них убила вторую – не собственными руками, но очень способствуя, а после и сама оставила правителя, он искренне и долго горевал.

Эриза пришла на замену женам, и если поначалу совершенно отличалась от них, то со временем также начала приобретать схожие черты. Леди с приятной внешностью была дочерью правителя, его старшим и пока единственным отпрыском, образованным и хорошо воспитанным. Экрог уже успел насмотреться на других женщин, а его бесконечные дела и проблемы, в части которых он был виноват сам, лишили его сил и времени смотреть по сторонам.

Молодая жена напоминала ему о прожитых годах, но при этом он чувствовал себя значительно моложе. В нем вновь пробудились старые желания и мечты о путешествиях; к лорду вернулась вера в его неотразимость. Уже после приятных новостей о скором пополнении семейства Экрог поверил в себя еще больше, возможно, чрезмерно, что и привело к совершению новых ошибок и не позволило исправить предыдущие.

Лорд-правитель Редгласс не знал, слышала ли в детстве Эриза легенду о Династии Редгласс, и хотел, чтобы после того, как его казнят, жена рассказывала их сыну или дочери эту историю.

«В Эпоху Первых сражения то и дело вспыхивали во всех концах Ферстленда. Поначалу они еще не приобрели невероятных масштабов, но постепенно набирали обороты. Первый из Редглассов, который ранее жил только в свое удовольствие, начал осознавать, что мир меняется. Он понял, что теперь его сил для спокойной жизни недостаточно. Канули в Лету времена, когда он мог проводить долгие часы, любуясь собой в зеркалах, коих насчитывались сотни в каждом из его замков, и жалея, что отражение – его единственный собеседник, столь же прекрасный и сильный, как и он.

Раньше Первый из Редглассов, выбравший для себя владения в центре материка, был уверен, что его дар, с которым он начал существование, спасет его. Обаяние и способность вызывать всеобщую симпатию, любовь и уважение, не делая ничего, талант привлекать смертных на свою сторону и договариваться с остальными Первыми становились недостаточной силой.

Первый из Редглассов умело манипулировал такими же сильными существами, он постоянно менял сторону, за которую сражался, переходил к более удачливым, порой по несколько раз за конфликт, но ни один не упрекнул его в этом. Первого из Редглассов не трогал никто из соседей до тех пор, пока силы их не начали возрастать. А вместе с ними и стремление к власти.