Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

В языке английских красавиц чаще всего встречаются выражения: «Где способный меня насытить?», «Где тот, кто уймет мой зуд?», «Со мной все легко». Они ходят неспешно, четким шагом, выпрямившись, с гордо поднятой головой, ничего не упуская из виду, уверенные в себе, знающие, чего хотят, норовистые, высокомерные, снисходительные [...]{315} Поскольку Провидение обделило их полноценным задом, они, как говорят, заменяют его подушками и увеличивают до таких размеров, что увидевший их мужчина застывает на месте в растерянности и начинает сучить ногами от восхищения, рот у него открывается, язык вываливается, шея сворачивается набок, жилы вздуваются, глаза наливаются кровью [...]{316} все четыре стихии{317} в нем бушуют и распаляются. Его одолевают сомнения и подозрения, в нем рождаются надежды и стремления, его душит страсть, его терзает вожделение, он изнемогает от нетерпения. Как сказал поэт:

Я прочитал твое нескромное послание,
И вызвало оно во мне порывы жгучего желания.

Мужчина в таких случаях чувствует себя растерянным, изумленным, смущенным, оторопевшим, смятенным и, если благополучно возвращается домой, видит в каждой диванной подушке что-то женское.

Ал-Фарйак каждый раз, выходя из дома и наталкиваясь взглядом на эти роскошные холмы, возвращался к себе с тысячью мотивов в голове. Вот что он сочинил в один из таких моментов смятения:

Здесь ты увидишь чудеса из чудес,
Вместо милых холмов лишь подушки.
Но не может быть Гуты{318}

без окрестных холмов,И не может быть девушки без созревшей груди.
Все неестественное вызывает насмешку.
Страсть кипит во мне, но я боюсь возраста позвавшей меня,
Что скажут люди о том, кто изнемог, наполняя меха.
Или об арабе, не осушившем чашу до дна.
Что это за кран, в котором одни пузырьки.
Может ли маленький клоп заменить купола?
Я отвергаю всякие подделки.
Так скажет всякий, у кого есть гордость
Так говорю и я.

5 ДОСТОИНСТВА ЖЕНЩИН

Как у английских женщин есть свои особенности, так и англичане-мужчины отличаются тем, что очень приветливо относятся к иностранцам после того, как познакомятся с ними. До знакомства же иностранец, здоровающийся с англичанином, получает в ответ лишь косой взгляд и полное безразличие. Поэтому, когда один англичанин, изучающий арабский язык, услышал о присутствии ал-Фарйака и узнал, кто он такой, он пришел к нему с визитом и пригласил его к себе. Его дом находился далеко от Кембриджа. Ал-Фарйак принял приглашение, потому что жители этого города, несмотря на то что в нем много школ и других учебных заведений, с особой неприязнью относились к иностранцам. Тем более, если иностранец носил не такое платье, как они. Они смеялись над его красным колпаком, и он даже был вынужден отсиживаться в своей комнате и выходить из дома лишь ночью. По этому поводу он сочинил следующие стихи:

Заброшенный в Кембридж судьбой, целыми днями
Дома сижу, укрываясь от взглядов подонков.
Выглядываю лишь по ночам, с опаской,
словно летучая мышь.

А поскольку собаки тоже обнюхивали его и облаивали, он написал стихи и о собаках:

Собаки нюхают шкуру мою, норовят в клочья ее изодрать,
Словно сшита она из шкур их отцов —
невозможно собак отогнать.

А поскольку хозяева дома, в котором он жил, брали с него плату за еду, но не кормили ни мясным, ни жирным, он написал о них:

В Кембридже у меня невидимая семья, делящая со мной еду,
однако не на виду.
Имена и мужчин и женщин я выучил наизусть
и ими всегда клянусь.

А поскольку он не мог и приблизиться ни к одной из тех женщин, что завлекают своими якобы пышными формами, он написал о них:

Что толку в мягком с виду, но на ощупь жестком?
Что толку в густоте волос, если они — парик?
Что толку в жизни, если человек не жив?
А ведь покойника, закутанного в саван,
клянусь я, проще оживить.