Шагатели

— А я учёт не веду, — равнодушно сказал Пятка. — Человек по сорок от каждого сословия. Мастер Гоша эликсир как самогонку варит и раздаёт в порядке живой очереди.

— Неужто никто без очереди не лезет? — усмехнулся Башмак.

— Пытались, — сказал Пятка, вынул из кобуры револьвер и крутанул барабан.

— А ты сам что же? Так и не причастился?

— А мне ни к чему. Ноги ходят, считать умею, буквы помню. На хрена мне ваша вечная жизнь? Чтоб потом, вон как профессор, за эликсиром гоняться?

Из Лабораториума вышла Аня в окружении учеников Тапковой академии. Они ходили за ней, требуя рассказов о жизни на большой земле. Аня бессовестно врала, но зрители были очень довольны. Особенно нравились ребятишкам описания моря и гор, которые и сама Аня видела только в экране коммуникатора. Башмак любовался Аней, какая она красивая, как ловко переступает ножками, обутыми в новые кроссовки, и вспоминал, чего ему стоило прорваться через оцепление СС.

Сначала были долгие нудные переговоры со Старшим Братом. Башмак изворачивался, чтобы убедить фанатика снять оборону и вернуться в резервацию. Но Старший Брат во что бы то ни стало хотел расквитаться с предателем, выманившим его из анклава. Тогда в дискуссию вмешался профессор и воззвал к чувству ответственности лидера повстанцев. Завадский напирал на то, что без покровительства Старшего Брата слабый мирок колёсников не сможет противостоять квадратической ереси. Как ни странно, этот аргумент оказался решающим, и Старший Брат не только согласился вернуться, но и высказался в том плане, что временно согласен терпеть малую ересь единения двух колёс, вплоть до ликвидации Церкви Единственноподлинной Веры. От планов завоевания большого мира он отнюдь не отказывался.

А потом было то, о чём Башмак будет стараться забыть всю оставшуюся жизнь, но так никогда и не позабудет. Чтобы ввести его в боевой режим, они выкатили Аню впереди себя. Нет, Башмак знал наверняка, что как только санитары Супогреева направят на Аню свои автоматы, у него уже знакомо отключится мозг, перед глазами полыхнёт багровая пелена и все движения вокруг будут словно в замедленной съёмке. Он был уверен, что Ане ничего не угрожало. И всё же, пусть и на полсекунды, он выставил её вперёд себя под стволы автоматов. И она ничего не сказала ни тогда, ни после, когда они ехали на Главную Станцию в бронетранспортёре фанатиков, ни даже когда приняла порцию эликсира и сразу выздоровела. Лишь странно смотрела на него своими тёмными глазами, и Башмак не мог понять, что в этом взгляде.

На площади захрипел громкоговоритель:

— Приветствую вас, верноколёсные. Во имя Колеса и Обода Его с последними новостями Валерий Немиров из радиорубки Лабораториума.

— А Андрюшка Кулешов куда делся? — удивился Башмак. — Убили?

— Надо было шлёпнуть, — поморщился Пятка. — Пожалели. Он теперь мэр у нас. И доверенное лицо Старшего Брата.

— Староста, — сказал Завадский.

— А Немиров этот откуда? — спросил Башмак. — Не слышал про него.

— Ты что? Он же редактор «Шахматного вестника». Толковый парень.

Светка забрала у них шампуры, отнесла к мангалу. Каблук с Галошей готовили новую порцию свинины. Соломатин ковырял в зубах. Немиров хрипел из репродуктора:

— Усилиями администрации Главной Станции производство эликсира неуклонно растёт. Не предвидится не только никаких перебоев со снабжением, но и планируется провиантирование таких отдалённых населённых пунктов, как Автопарк, Казарма и даже Комендатура. Нормы выдачи снижаться не будут, график работы нашего мастера Гоши вам всем хорошо известен, трудится наш мастер не покладая рук. За что мы все ему, конечно же, благодарны. Урожай брюквы в этом году отменный, но ахты отказываются выходить в поле, требуют сменного графика. Мэр Кулешов угрожает отнять у них гуашь, карандаши и бумагу. Ароморфоз в целом протекает у большинства благоприятно. Открываются новые творческие способности, физические возможности, раздвигаются интеллектуальные горизонты. А теперь лёгкая шахматная задачка.

Аня отправила ребятишек на занятия, оставила возле себя самую малышню и учила их играть в чехарду. Башмак не знал, что за чехарда такая, но невольно залюбовался. Аня раскраснелась, азартно объясняла правила и показывала прыжки, а детишки, ещё вчера прикованные к инвалидным коляскам, с упоением неловко скакали на неокрепших ножках.

— Слышь, профессор, — тихонько спросил Башмак. — А у нас с Аней дети тоже мутанты будут?

— Разумеется, — сухо ответил Завадский.

— Хоть с эликсиром, хоть без?

— По-любому.

И тогда Светка сказала:

— Давай-ка, Серёжа, домой собираться. Что-то не хочу я здесь мутантов рожать.

Башмак подумал, что Светка, пожалуй, единственный нормальный человек, который ему повстречался за последнее время. А Серёжа вдруг занервничал.

— Домой? — зло спросил он. — К кому домой? Папа тебя не ждёт, как я понимаю. Ты ко мне домой хочешь? В общагу? Или к моим папе-с-мамой-с-младшим-братом в двухкомнатную квартиру? А ты знаешь, что в Столице перебои с продовольствием и комендантский час?

А Башмак спросил:

— А что, если отключить этот самый агрегат? Который под бункером «формалистов»?