Шагги Бейн

– Это ничего. – Его щеки раскраснелись, как у Джинти, он по-прежнему сидел в своей куртке-бомбере. Агнес подумала, что он, наверное, смущается, потому что дома у него нет никого, кто бы постирал и отгладил ему рубашку.

– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, думая, что провел день со старухами. Поставь-ка какую-нибудь кассетку, а? Мы устроим маленькую вечеринку.

Ламби протянул руку и открыл старый стереокассетник Лиззи. Потом вставил в него одну кассету из стопки.

– Моя жена любила это, – сказала он главным образом для себя.

– Ах, какой голос у этой женщины. Какой. У нее. Голос! – сказала Джинти между затяжками. Она покрутила рукой в воздухе в такт музыке. – Ламби, бога ради, подними из кресла эту несчастную идиотку.

Он нервно оглядел Агнес.

– Нет. Не трогай ее. Она не хочет танцевать.

После четвертинки и шести лагеров уверенности в нем не прибавилось.

– Леди Бейн! – брюзгливым голосом, словно директриса, проговорила Джинти. – У нас вечеринка! Этот человек принес нам выпивку! Станцуй с ним!

Агнес посмотрела на Ламби, который горел желанием, как молодой парнишка на дискотеке. Она улыбнулась ему лучшей своей полуулыбкой, какую смогла выдавить, чтобы дать ему понять: все, мол, в порядке. Ламби поднялся на нетвердые ноги. Он взял ее за руки и попытался поднять с кресла, как водопроводчики вытягивают упрямый засор из канализации. Агнес не стояла на ногах с того момента, как села в кресло, от выпивки и бездействия мышцы ее расслабились, и когда она поднялась, он, чтобы она не упала, заключил ее в объятия так, будто они сто лет были любовниками.

– Ну вот, совсем другое дело, – пропищала Джинти, наливая себе украдкой, пока они не видят, полную кружку. – Держи ее крепко.

Они вдвоем станцевали что-то вроде последнего танца на вечеринке – неловкий вальс, старомодный и медленный. Они удерживались на ногах исключительно потому, что их потные тела опирались друг на друга. Лицо Агнес находилось в дюймах от его лица, и она только теперь заметила, что он специально побрился для их маленькой вечеринки. Кожу на его шее усеивали мелкие порезы. От него исходил сосновый аромат того средства после бритья, которое пахнет, как очистители для ванной – без малейшего намека на сексуальность.

– Вы великолепная танцорка, – дружески сообщил он ей. Агнес старалась быть внимательной и слушала его. Но мыслями она была далеко.

Джинти опустошила кружку.

– Поцелуй его маленько!

– Я после развода ни разу не танцевал, – сказал он.

– Не будь неблагодарной! Он принес столько выпивки! Поцелуй его! – прокричала Джинти.

– Если вы не против, я бы пригласил вас куда-нибудь вечерком.

– Он больше не придет! – предупредила Джинти.

Агнес была почти на два дюйма выше этого молодого человека. А при их разнице в возрасте танцевать с ним было все равно что танцевать с ее Ликом. Теперь она увидела шрам на его лице, который проходил от уха до подбородка – нередкая ножевая отметина, но на таком молодом человеке она показалась ей досадным недоразумением. Она неуверенной рукой дотронулась до шрама.

– А, так значит, вы заметили, – застенчиво сказал он.

– Вы похожи на моего старшего мальчика.

– Да поцелуй ты его маленько, бога ради! – взвизгнула Джинти, вскрывая новую банку.

Агнес задержала руку на лице молодого человека и подумала о том, как она тоскует по своему старшему. Даже когда он был здесь с нею, она тосковала по нему. Он так умел уходить из дому, что она всегда испытывала чувство одиночества. Ламби, этот молодой человек перед нею, прикоснулся рукой к ее лицу и губами к ее губам. Джинти завопила от восторга. Агнес приоткрыла рот, почувствовала, как он втягивает ее губы в свои, как его язык ищет ее. Его рука соскользнула вниз по ее спине.

– Нет-нет, вы двое не делайте ничего такого, за что мне пришлось бы отвечать на исповеди. – Джинти Макклинчи пьяновато обмахивала рукой свое лицо, довольная тем, что она-таки заслужила свою порцию.

Руки, которые поначалу вели себя так вежливо, стали ловко ощупывать ее задницу. Он своими любопытными пальцами надавил на синяк у нее над самым копчиком. И тут рвота рванулась вверх из ее желудка. Она отвернула голову, но было слишком поздно. Она выблевала кислую смесь лагера, водки и «Айрн-Брю» на грудь его модной куртки.

– Ебанарот! – заорал молодой человек, с которого стекала водянистая желчь.

– Мама? – В дверях стоял Шагги.

Агнес упала в свое кресло, закрыла лицо руками, и по ее щекам потекли пьяные обжигающие слезы. Мужчина перевел взгляд со сломленной женщины на маленького мальчика в школьной форме, потом на женщину, которая заталкивала полиэтиленовый пакет с тем, что в нем осталось, в свою кожаную сумку. Он ринулся прочь мимо Шагги, а Джинти крикнула ему вслед:

– Ламби, сынок! Обычно она совсем не такая! Я тебе звякну на днях, и мы устроим еще одну маленькую вечеринку!