Шаги в бесконечности

— А не будете ли вы любезны сказать, каков коэффициент полезного действия… — начал старичок.

— Простите, — сказала Лин, указывая на Федора. — Адресуйтесь, пожалуйста, к нему.

Долго в тот вечер не мог Федор вырваться из кольца, отвечая на все возможные вопросы посетителей Музея звездоплавания…

Задумавшись, капитан вздрогнул: ему показалось, что впереди за кустами мелькнула фигура Ливена Брока. Ветки раздвинулись, и на дорожку вышел Энквен.

— Срочный доклад, капитан, — сказал он.

— Почему не доложил по биосвязи?

— Хотел увидеть тебя…

— Говори.

— Античастиц стало больше, — сказал Энквен. — Бомбардировка обшивки «Пиона» усилилась.

— Магнитные ловушки справляются?

— Пока да. Но они работают на пределе, капитан, — произнес Энквен. — Приходится опорожнять их каждые двадцать минут. Этим занят весь экипаж корабля.

Капитан молчал, о чем-то думая.

— Содержимое ловушек вы выбрасываете в пространство? — спросил он после долгой паузы.

— Ты велел так, капитан.

— Да, верно… А как работает прибор для улавливания гравитационных волн? — спросил Икаров.

— Прибор работает исправно, только…

— Что?

— Результаты измерений начали повторяться, — сказал Энквен.

Капитан кивнул, будто отвечая собственным мыслям.

— Так и должно быть, Энквен, — произнес он. — Все, что можно, мы уже измерили. Спираль поступательного накопления знаний превратилась в круг. А круг — замкнутая кривая.

— Я все доложил, — сказал робот и повернулся, чтобы идти к выходу, но капитан так схватил его за руку, что Энквен пошатнулся.

— Энквен, мы разомкнем круг! — крикнул капитан. — Мы превратим его в спираль, по которой вырвемся на волю!

Никогда еще робот не видел Икарова таким взволнованным.

Идея капитана Икарова была ослепительна в своей простоте. Она состояла в том, чтобы вырваться из плена Черной звезды, добавляя вращающемуся вокруг нее «Пиону» импульс небольшими порциями. Тогда спираль будет разматываться — витки, которые описывает корабль, станут все более увеличиваться, пока «Пион» не разорвет путы гравитации.

Энквен сразу же усвоил замысел Икарова: они давно уже научились понимать друг друга с полуслова.

— У нас не хватит рабочего вещества для фотонных дюз, — сказал Энквен.

Капитан задумался, но только на мгновение.

— Для аннигиляторов годится любое вещество, — сказал он. — Мы можем сжечь отдельные отсеки «Пиона».

— Можем, — согласился Энквен. — Но у нас почти не осталось антивещества.

— Есть у нас антивещество, Энквен. Как ты туго соображаешь! — громко сказал капитан.

— Капитан, мы с Кельзавом проверяли аннигиляционный отсек… — начал Энквен.

— Я имею в виду магнитные ловушки, — перебил Икаров. — В них накапливаются античастицы.

— Для топлива они не годятся, — сказал Энквен. — Слишком концентрация мала.

— Знаю. Спрессуем!

— Опасно.

— У нас нет выбора! — заявил капитан.

— Если даже спрессуем, где поместим брикеты антивещества? — упорствовал Энквен.

— В магнитных камерах корабля.

— И взорвем «Пион»!

— Это наш единственный шанс, Энквен, пойми это, — сказал капитан.

Энквен промолчал. По его глазам Икаров видел, что робот что-то напряженно подсчитывает.

— Четыре года, капитан, — произнес наконец Энквен и посмотрел на капитана.

— Ты о чем? — не понял Икаров.

— Потребуется четыре года, чтобы накопить с помощью магнитных ловушек корабля нужное количество антивещества, — пояснил робот.

— Ты не ошибся?

— Четыре года — это минимум.

— Тем более не будем терять времени, — решил капитан. — Ступай и распорядись, чтобы с этой минуты содержимое ловушек не выбрасывали в пространство, а прессовали и закладывали в аннигиляционные камеры.

— Есть, капитан, — ответил Энквен и двинулся выполнять приказ.

«…Таким образом, нам, пленникам Черной звезды, остается испробовать последнюю, единственную возможность. Около четырех лет собирали мы по крупице антивещество. Теперь его достаточно в магнитных камерах. Обычного вещества тоже, надеюсь, должно хватить. Обычного вещества! Как страшно звучат эти слова в применении к „Пиону“, отсеки которого предстоит сжечь в аннигиляторах!

Спираль, разворачиваясь, подобно пружине, должна вытолкнуть корабль из сферы притяжения Тритона, вырвать его из плена. Если же нет… Но мы сделаем все, что в наших силах…»

Капитан оторвал взгляд от бортжурнала. Часы показывали шесть утра. Панели налились утренним светом, как это запрограммировали лунные инженеры. Но капитан давно уже привык к тому, что свет не ложился ровно на предметы, находящиеся в головной рубке, и те в свою очередь не отбрасывали в одну сторону тени, как это полагалось в условиях «плоского» пространства. Кто-то невидимый разрубил день «Пиона» на неравные куски, смешав их в причудливом беспорядке. Светлые и черные глыбы — тьма и свет — соседствовали, не мешая друг другу.

Стояла осень, светало поздно. На стол, за которым сидел капитан, падала неровная лунка света от настольной панели. Икаров откинулся назад, окунулся в утреннюю мглу. Перед тем как внести запись в бортжурнал, он, контролируя белковых, проделал расчет еще одного витка спирали, которая должна вывести «Пион» на волю.