Шайя

А дальше… дальше началась форменная травля. Голоса тех, кто заступался, звучали блёкло и неинтересно, так как люди не врали. Их речи были малоинформативны, поскольку они знали мало про Харадо и других молодых членов правительства, которым тоже доставалось.

Зато звёздами различных программ стали те, кто вовсю фантазировал, поливая грязью бывшего маршала и его семью, не гнушаясь выдавать предположения, основанные на интервью убежавшей в Империю госпожи Харадо и разных очевидцев, прячущихся от длинных рук этой семейки, за правду. Эти «звёзды» с торжеством смотрели на оппонентов, предлагая им опровергнуть ложь.

Шайя больше не выходила на улицу.

Возле дома дежурили на летающих такси женщины — и у всех у них в руках были плакаты, так или иначе укоряющие чету Харадо в том, что развязана никому не нужная война, что пока их мужья, братья и сестры, сыновья и дочери воюют, эти две пиявки наживаются на их горе. И чем активнее разгоняли представителей разных организаций, тем больше их появлялось возле дома, а в эфире появлялись всё новые душещипательные истории, обвиняющие членов семьи Харадо в мстительности, жестокости и разных пороках.

— Как же я устала от всего этого, — простонала Шайя, закрывая лицо руками.

Только что она получила сообщение, что Нико оказался в больнице из-за неё. Он устроил драку, защищая её имя. Профессор говорил, что надо немного подождать и организованное противодействие наберёт силу, обелит фамилию Харадо. С клеветниками нужно сражаться фактами, а после использовать силу закона и тогда вся эта вакханалия сойдет на нет. Шайя соглашалась с этим, но пережить тяжёлое время оказалось непросто.

А после визита Цера вообще стало тошно. За молодым кондитером проследили журналисты и объявили его первым любовником властолюбивой и сластолюбивой дикарки. Зарина потом звонила и сказала, что ему отказались продлевать лицензию, сомневаясь в его профессионализме. Шайя принялась извиняться, понимая, что это удар по маленькой фабрике, но Зарина неожиданно отмахнулась и передала очень важные сведения, которые обрадовали девушку.

Справедливости ради — не все негодовали! Были и такие, кто присылал цветы Шайе, написав на открытке слова поддержки, хотя это мало помогало восстановить душевное равновесие. Кто-то вспомнил об участии девушки в создании сада на пустыре, а ещё её детские фильмы стали вновь пользоваться бешеной популярностью.

Во многом усугублял напряжённость в маленькой семье Кацу, запрещая Шайе смотреть телевизор, читать новости, и сам его вид настораживал, так как он выглядел больным.

Он, то избегал её, то крепко прижимал к себе и подолгу не отпускал, а сегодня ночью она проснулась и увидела его возле своей постели. Он сидел на корточках и смотрел, как она спит. Её сон в последнюю неделю был неспокойным, и присутствие постороннего она почувствовала сразу. Он ничего не сказал, поднялся и ушёл, а утром протянул ей планшет, открыл её личное дело — и Шайя прочитала, что больше не состоит с ним в браке.

— Это что? — опешила она. — Кацу, зачем? Они подумают, что мы сдались!

Он молчал и даже — фу-ты ну-ты — отвернулся!

— Посмотри на меня, — рассердилась она, — это неправильно, что ты не спросил меня. Я понимаю, что наш брак фиктивный, но мы сейчас в таком положении, что можно было бы посоветоваться!

— Вот именно, наш брак фиктивный и ты не должна…

— Да брось! Должна-не должна! Ну, подумаешь, оплевали, так что теперь, бежать? Дать им всем повод торжествовать?

— Шайя!

— Давай, вертай всё назад! — она топнула ногой, чтобы он не сомневался, как она сейчас сердита. — Кацу, в конце концов, это возмутительно, и ты действительно злоупотребляешь властью.

— Шайя, послушай…

— Не хочу. Ты сам решил, что мне не надо ничего слушать и изолировал меня от всего!

— Шайя, они оставят тебя в покое, если мы будем в разводе.

— Кацу, ты никогда не был наивен, так с чего бы?

— Я получил послание. Так иногда бывает, что спецслужбы договариваются между собой, а это травля — ни что иное, как организованная акция.

— Не всех мы выслали, — покачала она головой.

— Не всех, — согласился он, — но иногда и расстояние не помеха.

— Кацу…

— Шайя, ты устала, — как можно мягче заметил он.

— Ты тоже, — не сдавалась она.

— Меня всю жизнь готовили к трудностям и то, что происходит сейчас, всего лишь очередное испытание, но тебе не нужно вариться в этом котле. Шайя, ты свободна, и я прошу тебя уйти.

— Кацу…

— Прошу тебя… прямо сейчас!

Шайя смотрела на него и видела, что он натянут как струна, и хватит дуновения воздуха, чтобы он сорвался.

А надо ли ей это? А что, если он прав?

Что-то не ладится между ними, и с каждым днём становится тяжелее жить в одной квартире.

Возникшее между ними напряжение колоколом отдавалось в голове. Она опустилась на стул, не справляясь с навалившейся усталостью, и следила за Кацу.

Он продолжал стоять, сжав руки в кулаки, и не смел поднять глаза. Ей показалось, что ещё немного — и он упадёт замертво.

Почему ей так кажется? У него есть работа и он весь в ней! Он не пропадёт, это уж она знает наверняка! Слишком ответственный и предан Алайе.