Шакалы

— Выговорился, и славу Богу. — Бардин задержался у дверей приемной, поправил галстук, оглядел Гурова. — Вообще-то к министру положено являться в форме.

— Меня сняли звонком с разработки, в которой я работаю под легендой коммерсанта, — ответил Гуров.

Министр выбрался из-за огромного стола, шагнул навстречу гостям. Он тоже был в штатском костюме и далеко не российского пошива, все остальное: и рубашка, и галстук, и туфли — были фирменными, однако мужчина не смотрелся, а рядом с Бардиным, тем более Гуровым, выглядел ряженым мужиком. Он кивнул заместителю, излишне мужественно пожал руку Гурову, сказал:

— Полковник Гуров, мы знакомы, извини, запамятовал?

— Нормально, господин министр, полковников много, — ответил Гуров, улыбаясь. — Я у вас дважды был на совещаниях, в толпе затерялся.

Раскованность и свободная речь полковника вызвали на лице министра кислую улыбку, он жестом пригласил гостей присесть за стол для совещаний, который походил на полированное шоссе и был рассчитан человек на пятьдесят. Министр сел во главе стола, словно пристяжные, гости устроились по бокам, причем Гуров сел не рядом, а через два стула от хозяина, любил видеть человека в фас, а не в профиль.

Хозяин налил себе боржоми, жестом предлагая присоединяться, отпил из стакана, сказал:

— Ну, крутить-вертеть не в моих правилах. Скажи, Лев Иванович, в операх бегать не надоело?

— Надоело, так я другого не умею, — ответил Гуров.

— Ну, а если бы я тебе главк возглавить предложил? — Министр взглянул испытующе.

— Польщен, господин министр, но я по природе не руководитель, а исполнитель.

— Ты что же, человек совсем не тщеславный? — удивился министр. — Не хочешь стать генералом, иметь персональную машину, дачу, нормальную зарплату?

— Я очень тщеславный, господин министр, моего тщеславия на десятерых хватит, — серьезно ответил Гуров. — Только я кто? Слесарь-инструментальщик, уникальный, единственный в своем роде. А вы мне предлагаете стать начальником цеха, одним из многих, и на каждой летучке с меня стружку снимать. Нет, я на такой обмен не пойду. А уж по сравнению с нынешним начальником главка я людей только смешить могу.

— Я Петра Николаевича уважаю, он великолепный специалист, однако возраст...

— Извините, господин министр, но мы выбираем Президента, который не моложе Орлова, а Россия, как известно, не главк министерства, — сказал Гуров и убрал ногу, на которую пытался наступить Бардин.

Министр смотрел на Гурова долго, не мигая, словно сова, затем значительно произнес:

— Вы правы, полковник, мы не сработаемся. Свободны.

— Благодарю, — Гуров слегка склонил голову. — Вы настоящий министр и психолог. Всего вам доброго.

Когда Бардин в коридоре догнал Гурова, схватил за плечо, то спросил:

— Ну чего ты добился? Думаешь, после твоего выступления Петр Николаевич усадит в своем кресле на час дольше?

— Чтобы уволить генерала, даже министру требуется время. А у этого деятеля времени нет. До выборов осталось чуть больше месяца, министра МВД любой Президент отдаст в первую очередь. Преступность, понимаешь! — копируя Ельцина, сыщик развел руками.

— До чего ты быстро считаешь, — удивился Бардин.

— Кто-то министру сильно на ногу наступил, что он в такие горячие денечки уделил время моей скромной персоне. Меня хотят купить и пригрозить, мол, что хотим, то с тобой и сделаем. Мне пора заболеть. Приступ радикулита не может распознать Академия медицинских наук. Ой! — Гуров схватился за спину. — Накаркал! Давно родненький отсутствовал, видно, решил посетить. — Он держался за плечо Бардина. — Извини, Николай Ильич, тебе придется проводить меня до кабинета.

— Ну, хватит шутить, — сказал Бардин, пытаясь освободить плечо.

— Какие, к черту, шутки! — процедил сквозь зубы Гуров. — Меня в восьмидесятом один добрый человек обрезком трубы хотел зашибить, я увернулся, да не очень ловко. С тех пор время от времени прихватывает, ущемление межпозвонкового диска, понимаешь.

Увидев друга в сопровождении Бардина, Станислав подскочил, помог Гурову усесться в кресло.

— Спасибо, Николай Ильич, — бодро сказал Станислав. — Когда вас подстрелят на поле боя, розыскники вынесут вас на руках, как знамя полка. Я сейчас вызову “неотложку”, мы управимся. С полковником подобное не в первый раз.

Бардин глянул недоверчиво, сказал:

— Желаю успеха, — и ушел.

Гуров перестал держаться так, словно держал на голове пиалу с водой, и, насвистывая, пересел в свое кресло.

— Ты можешь не вызывать труповозку, отвези меня домой, скажи Петру, что я рассыпался и Бардин еле доволок меня от министра до кабинета. Я позвоню Марии, пусть ухаживает, сам буду думать, а ты кончай бумажную волокиту и приезжай, прихвати с собой, у меня больше месяца маковой росинки во рту не было, мозги ссохлись, следует промочить.

* * *

Мария расхаживала по квартире, изредка поглядывая на лежавшего на диване Гурова.

— Может, все-таки вызвать врача?