Шакарим

Видя неподдельный интерес юноши, продавец, сам музыкант, сыграл несколько мелодий на скрипке и принялся ставить ему руку. Урок продолжался с полчаса. Кое-какие вопросы по игре на скрипке оставались, и Шакарим еще дважды заходил в музыкальную лавку получить советы от продавца.

Сложнее вышло с русско-казахским словарем, потому что выяснилось, что печатного словаря не существовало, а был рукописный вариант, созданный по инициативе канцелярии окружной администрации. Несколько экземпляров рукописного словаря ходили по рукам, и купить его удалось с трудом. Это был прошитый крепкими нитками многостраничный альбом, в котором чернилами были вписаны в столбик русские слова и напротив — казахские вербальные соответствия, написанные арабской графикой. Словарь постоянно пополнялся, что было заметно по последним записям, сделанным разными чернилами.

После этой второй поездки в Семипалатинск счастливый обладатель словаря и скрипки сочинил мелодию и слова песни о молодости и красоте:

Как камни драгоценные — глаза,
Лик — как луна, и до пяты коса, —
Она дороже жизни, ангел твой!
А речь ее, как соловьиный щелк.
Характер мягкий, нежный, словно шелк.
Кого сравнишь с красой ее живой?
Словно река широкая, шумна,
Возлюбленной моей была она.
Гармония ее — как райский хор.
Искал ее я средь степей и гор,
Невинную и чистую, как свет.
Стройна, словно жердинка тростника,
И в талии, как волосок, тонка —
Другой такой на белом свете нет.
А кто ее обидит хоть бы раз,
Тому не поздоровится от нас.

Поблескивают ласково глаза,
Слова ее стекают, как роса.
Волос коснутся зубья гребешка,
Ее волос, — горю я без огня.
Душа в восторге рвется из меня,
Лишь поглядит она исподтишка.
Красавицы, мы в вас всех влюблены,
Хоть помыслы у юношей грешны.

(Перевод Владимира Цыбина)

Мир существовал, чтобы быть отраженным в стихах. Книга жизни задумана, осталось наполнить ее содержанием. Он чувствовал себя вдвойне счастливым, потому что его окружала любовь. Предстояла женитьба. Семейная жизнь Шакарима началась летом 1876 года. Его возлюбленную звали Мауен.

Ранней весной 1877 года, когда на северных склонах холмов еще лежал снег и аулы собирались кочевать на жайляу, к Шакариму в Карашокы приехал Абай. С ним были его друг Ербол Комекбайулы (1843–1884), незаменимый помощник Баймагамбет и еще один верховой — русский человек, которого Абай представил как инженера, составляющего карту местности. Он привез с собой книги и журналы на русском языке. Раскрыв журнал «Русский вестник» восьмилетней давности, Абай указал на название: «Война и мир», Лев Толстой.

— Знаю, ты не оставлял занятий русским языком. Это первые главы знаменитого романа русского писателя. Будет трудно, но, как говорится, дорогу осилит идущий. Начинай с этого журнала. Если понравится, доставлю продолжение, а потом другие произведения Толстого.

— Со словарем, который я добыл в городе, читать легче, — сказал Шакарим. — Но попадаются такие фразы, которые не могу понять.

— Чтобы знать язык, лучше жить в его среде, — заметил Абай. — У нас такой возможности нет. Но отступать некуда. Только через русский язык можно обрести знания, накопленные другими народами.

— Говоришь, не с кем разговаривать по-русски, — включился в разговор Ербол. — А землемер, которого возишь с собой? Если хочешь бедного Шакарима сделать русским, отдай его в провожатые гостю.

— Верно! — воскликнул Абай. — Почему бы тебе не пойти к Семену Ильичу — так звать нашего друга-инженера, — сказал он Шакариму. — Ему нужно обойти Чингистау, замерить высоты гор. Он просил найти помощника, знающего местность. Русским тебя не сделает, но язык с ним подучишь.