Шакарим

Первое, над чем он задумался, углубившись в исламское богословие, — язык распространявшихся в степи мусульманских книг. Почти все они издавались на исходном арабском или — в переводе — на турецком языках и большинству казахов были непонятны. Лишь в последнее время появились книги на татарском языке. При этом шрифт изданий оставался арабским с наиболее распространенными элементами арабской графики.

Позднее Исмаил Гаспринский разработал новый метод тюркского письма на основе арабской графики — джадид (усул-и-джадид — «новый метод»), И с 1910 года казахские книги и газеты начали печататься в графике джадид.

В 1912 году Ахмет Байтурсынов перевел казахскую письменность на новый 28-буквенный алфавит на основе арабской графики, уточнив звуковую систему казахского языка, выделив 9 гласных и 19 согласных звуков. Алфавитом Ахмета Байтурсынова в Казахстане пользовались до 1929 года, а казахи, живущие в Китае, пользуются им по сей день.

В 1929 году казахский язык перешел на 29-буквенный алфавит на основе латинской графики, а в 1940 году — на нынешний 42-буквенный алфавит на основе кириллицы, при этом сохранились все 33 буквы русского языка и добавились 9 букв для звуков казахского языка.

Но пока письменный казахский был представлен арабской графикой в старом, несовершенном варианте. И Шакарим очень скоро установил, что и на таком письменном казахском мусульманских книг по существу нет. Исключение составляла книга Ибрая Алтынсарина «Основы мусульманства», изданная в типографии Казанского университета в 1884 году. Но она была выпущена малым тиражом и не переиздавалась.

А между тем нужда в исламской литературе на казахском языке была насущной. Известный всплеск мусульманства в степи в XIX веке, вызванный в том числе активностью татарских мулл, за которой просматривались интересы империи, не был подкреплен мусульманским образованием. Отсутствовала просветительская литература на родном языке. Возможно, по этой причине обращенные в ислам жители степи слабо знали шариат. А суры Корана, звучавшие на арабском, в подавляющем большинстве не понимали. Тем не менее мусульманами казахи себя по обыкновению считали.

Проблема не ускользнула от критического взора Абая. В Слове тридцать четвертом он обнажил нравственный аспект:

«Казахи твердят, что верят тому, что есть Бог, который спросит после смерти за все, за добро отплатит добром и накажет за зло, что наказание и награда его отличаются от мирских и воздаяния его бесконечно щедры, а кара неизмеримо жестока. А мне не верится в их слова. Потому что они не веруют искренне и осознанно. Поверь они в это — творили бы добро соответственно своей вере и не знали бы печали. Разве возможно убедить их в чем-то другом, когда даже в эти истины они веруют смутно? Каким путем исправить их? Можно ли назвать их истинными мусульманами?»

И вот в такой ситуации Шакарим задумал написать на казахском языке книгу об основополагающих принципах и наставлениях ислама, об истинной вере — имане.

Результатом упорного труда стал трактат «Каноны мусульманства».

Первый вариант Шакарим завершил за несколько месяцев — к весне 1900 года. Возвращался к тексту после хаджа в Мекку, исправлял, дописывал, вносил изменения. «Каноны мусульманства» были изданы в известном ныне виде в 1911 году в Оренбурге. Шакарим позднее говорил Ахату: «Я написал эту вещь, еще когда был малограмотен, не имел представления о науках. У других народов есть книга «Гибадат исламия», но она доходит до нас либо на турецком, либо на арабском языке. Собственно на казахском ее нет. Вот и написал аналог, чтобы снять проблему».

Совсем малограмотным автора, конечно, не назовешь. Понятно, вновь — принципиальная переоценка слабостей, недооценка достоинств. Шакарим вообще считал «Каноны мусульманства» слабым произведением, наряду с «Родословной тюрков, киргизов, казахов и ханских династий», к которой уже подступился вплотную.

С таким утверждением трудно согласиться. Если сравнивать с последующими философскими и религиозными сочинениями, да, «Каноны мусульманства» уступают по уровню научного обобщения. Но автор и не ставил перед собой предельно высокой задачи. Планировал ограничиться разъяснением откровений из Корана.