Шах помидорному королю. Повесть

Володя собирался для начала наметить - не сплошной линией, а пунктиром - связь между тайником на Парковой и засадой на площади за оградой собора, между деяниями команды Веры Соловьевой и приключениями «Болотной крысы». Впрочем, он мог бы провести пунктирные линии и в других направлениях: от тайника на Парковой к борьбе против курильщиц, от «Болотной крысы» к засаде у ограды собора…

«Но теперь все это прочь из головы! Человек, занятый серьезными размышлениями, не видит и не слышит, что творится вокруг. А я обязан взять под наблюдение помидорного короля. Ничего не поделаешь - опять на моем пути встал случай. Везенье? Нет, я всегда был невезучим. Очевидно, дело в том, что людям вообще довольно часто встречается игра случая, но еще никто до меня не пытался возвести случайности в систему, создать оригинальный метод расследования, в основу которого положено случайное соприкосновение двух разных детективных сюжетов».

Разумеется, выкинуть из памяти что-то нежелательное - задача труднейшая. Когда-то в древности мудрецы придумали самую суровую, на их взгляд, кару для Герострата, поджегшего храм лишь ради того, чтобы прославиться. Всему народу объявили, что Герострат должен быть предан забвению. И чем кончилось? Тем, что имя негодяя навеки вписалось в историю человечества. Уж лучше бы мудрецы применили к поджигателю обычную судебную меру - никто бы сейчас и не знал про Герострата…

Володя поймал себя на том, что непроизвольно оттягивает изгнание из памяти всего лишнего.

«Хватит философствовать! Приступаю к делу! Долой все мысли о бывшем пакгаузе, о самосвале на площади, о тайнике на Парковой, о бабушкиных драгоценностях, оказавшихся у Сашки Голубцова, о некоем Дубровском… - Подробно перечислив все запреты, Володя произнес про себя трижды: - А пока пускай этим займется подсознание!»

Он привык рассчитывать на свое подсознание и не сомневался, что оно, как всегда, не подведет откуда-то из глубин вдруг вынырнет удивительное открытие.

А теперь - слежка!! В детективном кино обычно действуют молодые ловкие сыщики, идущие за преступником по пятам. Опытный зрительский взгляд мгновенно обнаруживает такого сыщика в самой густой толпе. И почему-то никому не приходит в голову, что женщина-сыщик обладает неоспоримыми преимуществами. Например, ей не надо торчать у витрины магазина, наблюдая, как в зеркало, что же происходит в кафе по другую сторону улицы. И ей не надо заслоняться развернутой газетой. У женщин есть всем известная привычка то и дело вытаскивать зеркальце, запас косметики и у всех на виду «делать лицо», что-то подкрашивать, подрисовывать, а меж тем преспокойно обозревать все, что происходит вокруг.

Володя так и поступил. Достал Танькину косметику, зеркало и прежде всего оглядел собственную физиономию. Н-да… работенки хватит! Губы подмазать, растушевать веки… Щеки, пожалуй, бледноваты…

Ему вспомнилось, с каким удовольствием разглядывала себя в зеркале Вера Соловьева. Представительницы прекрасного пола не стремятся изучать свою внешность объективно и самокритично. Впрочем, у Веры характер мужской, и, может быть, тогда в автобусе ее порадовало не собственное отражение, может быть, Вера увидела в зеркале что-то для нее приятное?

Володя подцепил на палец чуточку румян, осторожно мазнул по щеке. Кажется, нынешняя мода поместила румянец несколько выше природного, от скулы к уху… Он задумчиво склонил голову, слегка повернул зеркало и увидел в нем гримасу отвращения на немолодом женском лице. В Путятине старшее поколение все еще не примирилось с косметическими упражнениями на виду у всего честного народа. Кстати, у этой немолодой женщины губы все-таки подкрашены, но это сделано дома перед трюмо или уж если не дома, то где-то в укромном уголке. Что ж… Индейцы тоже не занимаются своим традиционным гримом на глазах всего племени. Вступая на тропу войны и раскрашивая по этому случаю свое лицо соответствующими узорами, индеец удаляется куда-то в сторонку.

Володя брезгливо растер румяна по скуле и наискосок выше. «Теперь возьмемся за другую скулу. Помедленнее. Спешить-то некуда…»

Под колесами автобуса прогудел мост через Путю. Последняя городская остановка. Пассажиров заметно поубавилось, и салон теперь просматривался насквозь. Володя поймал в зеркале могучую фигуру Вени Ророкина и приободрился. Когда Веня рядом, чувствуешь себя спокойно. Но куда он едет? Хорошо бы, до самого конца маршрута.

Веня весело болтал с соседом в черной кожаной куртке и клетчатой кепке.

«Явно не сельский житель, - определил Володя. - И не путятинский. Откуда-то из других краев».

Сосед Вени снял кепку, провел рукой по волосам и снова надел. Володя успел заметить в темных волосах искры седины. А лицо молодое, свежее. Володя слышал от Таньки, что сочетание молодости с этакой волчьей сединкой в шевелюре - самая сейчас мода.

«Есть профессии, от которых рано белеют головы. Правда, у Фомы до сих пор ни единого седого волоска, но Фома тут не пример». - Володя нашел, что незнакомец вполне симпатичен и сидит рядом с Веней не случайно.