Шахматы. Чёрная королева

Его улыбка вышла кривой и как будто вымученной. Кивок согласия показался слегка замедленным, но совсем скоро с эмоциями Вадим справился, окинул зал безразличным взглядом, едва мазнув им по источнику раздражения, и повел Марту по самому центру, не желая таиться, скрываться и оставаться незамеченным.

Парка поблизости не оказалось. Только небольшой сквер, из достопримечательностей которого был бюст политического деятеля в самом центре, все еще не выпустившие почки кусты, да пара непримечательных лавочек. Как Вадим на глазах из озабоченного своим и их общим будущим делового мужчины превратился в бесшабашного мальчишку, уловить Марта не успела. Только и удалось, что рассмеяться, когда он первый плюхнулся на лавочку, а ее усадил сверху, на колени. По оголившейся в разрезе платья коленке ладонью провел, и носом в шею уткнулся.

Некоторое время молча наслаждались уединением, а потом Вадим неестественно напряженно выдохнул и отстраненно посмотрел вдаль.

— Мать любила его всю жизнь… — Проронил, не позволяя сразу уловить нить размышлений.

— Если ты не хочешь об этом говорить… — Попыталась, было, Марта сохранить эмоции в узде, но Вадим крепко зажмурился, не позволяя перебивать, и отрицательно головой качнул. Как только почувствовал, что Марта руками его шею обвила, тут же продолжил.

— Даже когда он завел любовницу и выставил ее на улицу, любить продолжала. Меня вроде как никто не выставлял, но и оставаться в его доме я намерен не был. Не принял тогда его поступка. Впрочем, не принял и сейчас. В какой-то момент мне даже показалось, что без отца лучше, что у нас есть шанс жить и наслаждаться этой жизнью, ведь с ним, в его доме, под его вечно недовольным взглядом вздохнуть, и то свободно не выходило. Все изменилось, когда мать заболела. Я тогда только в школу милиции поступил. Героя из себя, разумеется, не строил, но какое-то представление о справедливости имел. О том, что справедливости не существует в принципе, догадался чуть позже. У мамы онкологию обнаружили, нужна была операция, нужны были деньги на лекарства, на уход…Да на все!

Выкрикнул Вадим, себя не помня, и глухо прорычал, будто вновь в том жизненном моменте оказался. Марту за плечи сжал, а потом отпустил. И боль от себя отпустил, и Марту. Усмехнулся тогда так нехорошо… недобро.

— Мать гордая была, помощи бы у отца принципиально просить не стала. Я и просил, и уговаривал, а она все отворачивалась, обещала, что справится. — Хмыкнул и всем телом напрягся. — Только когда сам к отцу пришел, узнал, что она, оказывается, просила. Что именно в этом случае не в гордости было дело, а в том, что он просто отказал. Отказал, а матери не хватило смелости признать это. Наверно, надеялась, что я не узнаю или еще черт, знает что она себе напридумывала! Все хотела сделать из отца идеал, пример для подражания. На мою просьбу помочь он рассмеялся. Сказал, что мать не выгонял, она сама ушла, не желая мириться с его шлюхами. А как ушла, так пусть сейчас и справляется. Сцепились мы с ним тогда насмерть. Мне почему-то казалось, будто так я что-то докажу. Ошибался, конечно. — Руками развел, принимая уже давно произошедшую истину. — Нас еле растащили по углам. Отец указал на дверь. Теперь уже со всей свойственной ему категоричностью. Денег так и не дал. Хотя и не в деньгах дело было. Хватило бы его слова, его просьбы. Он большой человек, ему хотят угождать.

Растерянно пробормотал он и закрыл глаза, источая усталость. Ладонью по лицу провел, от нее пытаясь избавиться, и голову запрокинул, тяжело выдыхая.

— Одолжаться и далее смысла не было. В этих долгах и так погряз настолько, что даже лучшие друзья начали задумываться, отвечать ли на мои звонки. Все чаще я слышал от бабушек, мам, домработниц, что их нет дома и все в таком духе. Тогда-то в голову и пришла одна замечательная идея: взять то, что мне не принадлежит.

— Так, вот что все это значит?.. — Припомнила она ограбление кассы. — Но почему сейчас..? — Губы поджала, поймав тяжелый взгляд Вадима.