Шахта

В мире полно отходов и изувеченных уголков некогда девственной природы. Новейшие прогнозы говорят, что скоро на нашей планете появятся регионы, где и дышать-то будет небезопасно для здоровья. В такой ситуации стране, где предостаточно чистой воды и территорий, на которых сульфиды еще не портят никому жизнь и «хвосты» отстойников не уничтожили рек и озер, есть что дать нам всем. Поэтому о горнодобывающей отрасли нужно говорить вслух.

Я планирую в ближайшее время поглубже покопаться в месторождении никеля в Суомалахти и предполагаю (есть внутренние источники), что этот проект в полной мере является воплощением ситуации, когда главным достижением является кратковременное трудоустройство нескольких десятков человек и обогащение единиц, а фактическим итогом станет гигантский счет, выписанный на имя налогоплательщиков и нашей с вами природы. Но всего нам не спасти. Налоговые деньги испарятся в воздухе. Большая часть земель придет в полную негодность на десятилетия.

Пора спросить: «Почему?»

1

На другой стороне улицы двери в здание раскрывались и закрывались – жабры огромной серой рыбины, – люди входили и выходили, в основном, входили, всасывались в здание и исчезали. Он стоял под навесом, хотя снег уже перестал. Скоро – девять.

Наконец он увидел женщину – ее он мог бы узнать где угодно и когда угодно – и двинулся к ней.

Женщина посмотрела в его сторону, но взгляд не задержался. Да и ничего удивительного, подумал он, ведь прошло столько времени – отсчет начался с того момента, когда он совершил нечто, чего уже никогда не сделать несовершенным. Он пересек улицу и догнал женщину до того, как та вошла в двери.

– Леэна.

Женщина обернулась. По глазам было видно, что она сомневалась только секунду и потом узнала его.

– Эмиль, – сказала она.

И все же она не выглядела удивленной, но какой – этого Эмиль сказать не мог. Леэна посмотрела вокруг.

– Откуда ты…

– Я хотел с тобой встретиться. По имени нашел место работы. Подумал, что лучше прийти, чем пытаться звонить. Звонок не…

Мимо проехал автобус. Его грохот чуть было не свалил их – так близко они стояли около бордюра.

– Я виделся вчера с Янне. Хотел встретиться с тобой. Хотел…

Чего? Начать новую жизнь. Начать жизнь заново.

– …Я должен был увидеть тебя.

– Теперь ты меня увидел.

– Как у тебя дела? Как самочувствие?

– Все хорошо.

– Отлично. У меня тоже… Я возвращаюсь в Хельсинки.

Леэна остановилась. Посмотрела на него. Они стояли в западной части улицы Булеварди. Площадь Хиеталахдентори была завалена снегом.

Ее волосы были убраны под шапочку, но несколько выбившихся прядей свидетельствовали о том, что и она постарела. Ну да, конечно, она была все той же шатенкой, но серебро уже тронуло ее волосы. Лицо было таким знакомым – маленькое и узкое, кожа уже не была такой прозрачной, как когда-то, на щеках появились морщины, но она осталась все такой же очаровательной. И глаза. И этот взгляд, одновременно внимательный, изучающий и источающий свет.

Осторожность в движениях.

– Зачем мне это знать?

– Тридцать лет, Леэна, прости меня.

Слова сорвались, прежде чем он успел даже подумать. Все смешалось окончательно.

– Я был молод, не знал, как все может оказаться взаимосвязанным.

– Конечно, – ответила она.

Они смотрели друг на друга. Эмиль знал, чего он хочет.

– Я вовсе не держу зла, – быстро произнесла она.

– Это радует.

– Не знаю, что еще сказать. Мне нужно идти.

– Я вернулся, чтобы остаться.

Леэна задумалась на секунду.

– Мне пора.

– Можно, я позвоню как-нибудь?

Она остановилась.

– Зачем?

Потому что ты та, о ком я думал все эти годы.

– Мы могли бы поговорить.

Казалось, она сжалась. Перемена была небольшой, но заметной.

– Хочешь стать дедом?

Тон голоса был таков, что Эмилю не стоило и отвечать.

– Эмиль, тебя давно не было и многое переменилось. Даже не знаю, можешь ли ты вот так вот запросто записаться в дедушки.

Она выдержала паузу. Дыхание парило.

– Хотя, кто знает, могу ведь и ошибаться.

– Леэна…

Мимо прогремел грейдер, от его лязга о мостовую зазвенело в ушах. Эмиль увидел в ее глазах отблески фонарей. Потом она подняла руку на прощание и пошла. Эмиль вдохнул холодный воздух и ощутил во рту металлический привкус.

2

Кто-то сделал распечатку моего материала и оставил ее у меня на столе. В левой части моей фотографии было фломастером написано: «ПРАВДОРУБ». Окинул взглядом наш опенспейс, но никто не выразил желания признаться в авторстве шутки. Народ продолжал сидеть, уткнувшись в экраны, или болтать по телефону. Сходил за кофе и начал просматривать бумаги Лехтинена. Только подумал о том, с чего начать, как ноут издал сигнал: сообщение.

Уважаемый!