Шахта

У окна стоял высокий, подтянутый военный. Он обернулся. Оказалось, это Петр Иванович Савин, начальник местного райотдела НКВД и хороший приятель Евгения. Они дружески обнялись. Поинтересовавшись, как поживают Наталья и подрастающее поколение, Савин перешел к делу:

– Слушай, а где у тебя этот, как его, Шевцов? Я тут порасспрашивал малость, никто ничего не говорит.

– Не знаю, а в чем дело?

– Значит, ты тоже не в курсе. В комнате у него хоть шаром покати. Из вещей ни горелой спички не осталось. Соседи уверяют, что неделю уже его не видали. Кое-кто даже поет, что – месяц.

– Черт-те что! Нет, я вчера, кажется, его встречал. У него там все нормально… Да нет, я бы знал.

– Говорю тебе, неделю его нет! А ты, дорогуша, под самым носом у себя ни черта не замечаешь. Надо все-таки побдительнее быть.

– Куда уж нам. Это вы у нас такие пинкертоны, что остается, как говорится, встать и снять шляпу. А правда, что Кузьмин оказался польским шпионом?

– Вот и работай в таких условиях! Уже, значит, все об этом болтают?

– Обо всех не скажу. Мне вот жена рассказала, а она в магазине слышала.

– Что будешь делать с трепачами этими? Чего тогда от штатских ждать, если свои… – Савин раздраженно хлопнул ладонью по бедру. – Ну тебе-то я могу доверять. Сознался голубчик, во всем сознался. Целая система в районе действовала. Шпион, говоришь? Подымай выше! Резидент ихней вельможнопанской разведки!

– Ни хрена себе! Мне этот типус всегда был чем-то отвратителен. А Рубакин?

– Он Кузьмина и разоблачил. «Приезжаю, – говорит, – лезу с делами разбираться, а там, мама родная! Чего он только без меня не наворотил!» Ну, Рубакин – молодец, долго не раздумывал и сейчас же к нам. Да, кстати, тебя тоже поздравить можно. Ловко ты умудрился милицию-то вызвать! Смело. Хотя, если честно, довольно-таки безответственно.

– Это почему же?

– А ты не подумал, чего они могли с тобой сотворить? Ты, Жень, нам еще живым нужен.

– Подумаешь, по морде разок съездили.

– И сапожками чуток попинали… Что, кстати, при этом Шевцов твой поделывал?

– Шевцов? На диване сидел…

– Говорил чего?

– Ничего вроде.

– А зачем он вообще приходил?

– Я думал, совпадение.

– Думал он. Спиноза. Вот ты его помочь просил. Просил?

– Просил, кажется, сейчас точно не помню.

– Просил, просил. А он тебе помог?

– Нет. Очумел совсем от всего этого. Он и пришел уже какой-то сдвинутый. Вот черт, а потом, значит, пропал! Может, несчастье с парнем?

– Это точно. А приходил он к тебе, Женька, как организатор акта саботажа. Проследить за подельничками, чтобы все как надо исполнили.

– Да ты что? Быть не может! Он же наш, комсомолец! Отличную транспортную систему спроектировал…

– Это уж у них, сволочей, так заведено. До времени все они прекрасные работники. А между тем, если повнимательней посмотреть, гнилое нутро всегда просвечивает. Тебя кадровик предупреждал насчет Шевцова?

– Ну, предупреждал…

– То-то. Мягкотелые мы очень. Ты не обижайся, я ведь и сам такой же. Каждый вечер зарок себе даю: со следующего утра ни на йоту слабины не давать. Потом – то-сё, и пошло-поехало! Ладно, бывай. Кстати, о Зощенко. У тебя о нем какое мнение?

– А что? Что Зощенко? – всполошился Евгений. – Он прекрасный работник, знающий…

– Тоже, значит, прекрасный работник? Эх, Женька! Да не дергайся ты, нет пока на него ничего. Никаких связей с Кузьминым и вообще ни с кем. Столько вокруг народу привлекали, а он всегда ни при чем оказывался. И сигналы-то на него все какие-то несерьезные поступают, хоть плюнь да разотри.

– Так и что?

– А то, что странно это. Вот тебя, при желании, много за что прихватить можно. Такое сообщают… С Шевцовым, опять же, с этим… И любого так прихватить можно, поверь, я знаю, что говорю. А его – нет! Бережется старый хрен, сильно бережется. С чего бы?

– Ну, происхождение у него…

– Вот именно. Ладно, пошел, устал я нынче чего-то. Впредь осмотрительнее будь, как друг тебя прошу. Времена сейчас… Да, транспортную систему эту замечательную проверь, хорошенько проверь! Зощенке поручи, он землю копытами будет рыть. А если Шевцов сюда сам заявится, сейчас же позвони. Осторожно только, не спугни. Там такое дело, ниточки далеко потянулись. Помнишь, был тут вредитель такой, Бирюков?

– Ну?

– Одна это шайка. Очень даже может быть, что он сам заявится. Деньги в кассе недополучил, и вообще. Я распорядился, чтобы все пока тихо было. Решит, что пронесло, и высунется из норы. Есть шанс.

– Да его небось искать теперь, как ветру в поле!

– Обижаешь, Женя. Тут он где-то отсиживается. Но хитер, подлюка. Мы уже всех девок его перетрясли – дохлый номер, молчат! Ревут только да глазами хлопают.

– Девок? Его девок?

– Его, его. Обалденные, между прочим, девахи! Мы с тобой света белого не видим, вкалываем как проклятые, а эти деятели везде поспевают. Одна, там, евреечка, ну я тебе доложу! Ладно, договорились. Будь.

Савин, посвистывая, легкой походкой вышел на крыльцо. Из-за угла навстречу ему выдвинулся длинный черный автомобиль.