Shall we dance? (СИ)

Теперь она знала этот дом как свои пять пальцев, без труда выучив привычки его хозяина. По утрам Северус всегда читал «Ежедневный пророк», на завтрак предпочитал черный кофе без сахара и никогда не убирал прочитанные им книги, разбрасывая их по всему дому. А еще эта вечная привычка держать часть ингредиентов для зелий на кухне… Открыть шкаф и увидеть там вместо хлеба и макарон банку сушеных кузнечиков или лягушачьи лапки было малоприятным удовольствием. Бороться с этим оказалось невозможно, и через какое-то время она смирилась, оставив бессмысленные попытки.

Но было в доме одно место, куда Северус никогда не заходил, а на вопросы МакГонагалл лишь пожимал плечами, говоря, что там нет ничего, кроме старого хлама. Чердак. Крошечная дверь на самом верху лестницы, была всегда заперта. Казалось бы, ничего интересного, но Минерва видела, как неуловимо меняется выражение глаз Северуса, когда она упоминала о нем. И это лишь больше подстегивало ее интерес.

В один из дней, где-то за неделю до возвращения в Хогвартс, она приводила дом в порядок, когда услышала хлопающие звуки, доносящиеся из-за той самой двери. Северуса еще не вернулся из Косого переулка, куда отправился пополнить свои рабочие запасы. Несколько минут Минерва стояла перед дверью, задумчиво разглядывая старое дерево, а затем решительно тряхнула головой и достала волшебную палочку.

— Алохомора.

Дверь с легким скрипом отворилась, отчего звук хлопков усилился. Осторожно войдя, МакГонагалл огляделась. Расположенная под самой крышей, мансарда оказалась небольшой и пыльной. Кругом были свалены самые разнообразные вещи, начиная со стопок старых книг и журналов и заканчивая деревянным платяным шкафом прошлого века. На противоположной стене располагалось круглое окно, деревянная рама рассохлась от времени, из-за чего замок, не выдержав, раскрылся, и от порывов ветра окно то и дело распахивалось, хлопая с такой силой, что странно, как стекла еще выдерживали. Прямо под окном стоял старенький диван, проеденный молью.

Северус не солгал — здесь действительно хранился всякий хлам. Решительным шагом Минерва пересекла комнату и уже взялась за раму, намереваясь закрыть окно, когда ее взгляд упал на широкий подлокотник дивана. На отполированной деревянной поверхности сквозь слой пыли виднелись вырезанные явно детской рукой инициалы: «Л.Э.+С.С.». Минерва невольно коснулась надписи, прослеживая кончиками пальцев корявые линии.

— Мы много времени проводили здесь, когда были детьми, — раздался за спиной ровный голос.

Северус медленно вошел в комнату, не спуская взгляда своих черных глаз с дивана и вырезанной на его подлокотнике надписи. На его всегда спокойном лице и сейчас не было эмоций, но что-то подсказывало МакГонагалл, что внутри него бушует ураган.

— Прости, я не хотела входить, — проговорила она, в полной мере ощущая всю неуместность своего присутствия в этом месте. — Я лишь хотела закрыть окно.

Но Снейп словно не слышал ее. Приблизившись к дивану, он медленно опустился на него, всё также продолжая разглядывать подлокотник.

— Я рассказывал Лили о мире волшебников, тогда она еще ничего не знала о магии. Прежде у меня никогда не было друзей, но она…она стала не просто другом, — Северус замолчал, но Минерва не торопила его. Прежде он никогда не говорил о своем прошлом, и она боялась словом или действием спугнуть его. — Не знаю, когда я понял, что люблю ее. Это произошло как-то само собой, так естественно, что я и не заметил сперва. А когда понял, не знал, как сказать ей об этом. В ее глазах я был лишь другом детства. Я думал, что если стану сильным волшебники, то смогу завоевать ее сердце. Но потом появился Поттер, и я окончательно потерял ее. Не желая снова оставаться один, я начал общаться с Малсибером, что, в конце концов, привело меня в ряды Пожирателей смерти. Тогда я не понимал, какую страшную ошибку совершаю. Я злился на Лили, я ненавидел Поттера, и в результате эта обида вышла мне боком. Во время очередной ссоры с Мародерами Лили пыталась заступиться за меня, но я оттолкнул ее, назвав грязнокровкой. С того дня она больше не разговаривала со мной. Я пытался вымолить у нее прощение, но она осталась глуха к моим извинениям.

Минерва помнила тот вечер много лет назад, когда она стала невольным свидетелем их последнего разговора. Отчаяние, с каким юный Северус просил свою подругу простить его, и печальный девичий голосок, отвечающий отказом. Если бы тогда все закончилось иначе, была бы Лили сейчас жива?