Шальная любовь

У дверей нотариуса Антонова толпилась приличная очередь. Придётся ждать. Они сели рядом, касаясь плечами друг друга. «Наверное, это лучшее, что случилось сегодня, – думал Андрей, чувствуя так близко тепло человечка, на котором сошлась клином его жизнь. – Я готов сидеть тут до вечера и даже дольше». А Надежду вновь стали одолевать предательские сомнения, её злые извечные враги.

– Следующий, заходите, – высунулась из кабинета девушка-секретарь, и Надежда шагнула к знакомой двери.

Антонов заулыбался, увидев её, но услышав просьбу, стал строг, покачал головой.

– Нет, тайну завещания не могу разглашать, и не просите, нет, – он встал и ненавязчиво стал оттеснять девушку к двери. – Незаконно, дорогая, и рад бы, но нельзя.

Обескураженная, Надежда вышла в коридор. Андрей, увидев её расстроенное лицо, вскочил и, отодвинув следующего посетителя, со словами, «я на минутку», зашёл в кабинет.

Вышел быстро, размахивая листочком с адресом.

– Как? – девушка удивилась и расстроилась, почему же она, бестолковая, ничего не смогла узнать.

– Я был убедителен, – улыбнулся Андрей, подумав, что патологическая жадность когда-нибудь погубит нотариуса Антонова.

И вот они уже стоят у дверей квартиры номер двадцать в одном из домов на Малой Бронной. Дверь надёжная, крепкая. И что там, за этим надёжным форпостом ждёт их, непрошенных гостей?

Андрей решительно надавил на кнопку звонка. Дверь открылась не сразу, наверное, их разглядывали в глазок, что само по себе всегда неприятно. Наконец, в квартире застучали ключами, и дверь медленно, как бы раздумывая, открылась, явив миру белобрысого парня в белой майке и спортивном трико. Недовольный, он молча смотрел на стоящих перед ним молодых людей.

– Доброе утро, – поздоровалась Надежда, щедро добавив в голос приветливых ноток.

– Доброе? Не уверен, – ответил парень и помрачнел ещё сильней. – Чего надо?

– Поговорить хотели с владелицей квартиры. По поводу аренды.

Андрей удивлённо взглянул на девушку, что это она выдумала? Какой-то хитрый ход? Так и есть. Надежда, вдруг отчётливо поняв, что этот тип им ничего не скажет, решила зайти с другой стороны.

– Какая аренда, вы чего, перегрелись? – парень потянул на себя дверь, всем своим видом давая понять – хватит, поговорили.

– Этот адрес Светловой Екатерины Алексеевны нам в агентстве дали, – крикнула она в закрывающуюся дверь. Последний довод.

– Опоздали! Я сам эту квартиру снимаю, – парень снова выглянул из-за двери. – Но никакой Светловой знать не знаю. Всё, разговор окончен!

Громкий звук захлопнувшейся двери не оставлял шанса на продолжение разговора, хотя Андрей снова и снова давил на кнопку звонка. Безрезультатно. Они спустились вниз, встали у машины, стоящей на белом газоне. Солнечные лучи, отражённые сотнями тысяч снежинок, лежащих на земле, весело слепили глаза, заставляя жмуриться.

– И что теперь? – Неудача расстроила Надежду, но она не подавала виду. – Кстати, квартира, скорей всего, действительно сдается. Вопрос, кем?

– Думаю, надо Глеба расспросить, – подал голос Андрей, – рассказать ему об этих наездах, послушать, что он скажет.

– Да, и Аллу тоже, у меня уже мелькала такая мысль, – согласилась девушка. – Поехали!

И чего это она раскомандовалась! Вот нахалка! Смутившись, Надежда сказала тихо:

– Если ты, конечно, не занят сегодня…

Кивнув, Андрей открыл дверцу машины для своей милой пассажирки. Занят, что за вопрос? Нет, конечно же, нет, он готов, с ней он поедет, куда скажет. Большой серый автомобиль плавно тронулся с места.

* * *

«Опять этот пацан, бедолага, тут отирается, – подумал Ян, увидев Данилку в зале ожидания. Мальчишка сидел в кресле, болтая ногами, рассматривал пассажиров. – Совсем, видно, дома плохо». Когда было погано на душе, Ян тоже всегда тянулся к людям, в самую толпу, туда, где можно отвлечься, наблюдая за чужой жизнью, придумывая имена, судьбы, характеры случайно увиденным людям.

Он направился к мальчику, с трудом пробираясь между рядами. Какая-то тётка в сером пуховике гневно взглянула на Яна, когда его коляска приблизилась к ней вплотную. Он привык к таким взглядам, старался не реагировать, иначе сердце уже давно разодралось бы в клочья. Почему люди так злы? У них есть ноги, которые могут ходить, бегать, танцевать, так радовались бы, глупцы, своему счастью,

– Привет! Вижу, кто-то опять загнул школу?

Данилка махнул рукой, ну её, эту школу.

– А у тебя крутая коляска, – в голосе мальчика слышалась зависть, – всегда на колесах, вот здорово.

– Здорово, если всегда на ногах, своих, здоровых…

– Ой, – мальчишка испуганно взглянул на него, – чего-то я не то сказал.

Он вдруг погрустнел.

– А меня в детдом забирают, беда… – он потёр грязной рукой глаза и вдруг заплакал громко, навзрыд, как плачут только маленькие дети, стремясь освободить душу от боли, притупить эту боль. Это были слёзы не по ушибленной коленке, это слёзы большого горя.