Шальные миллионы

— Итак, вы моя семья, мои самые близкие люди, и должны знать, что деньги, которые я теперь имею, заработаны трудом. А труд мой необычный, — я, видите ли, частный детектив, а проще говоря, сыщик, вроде Шерлока Холмса. За границей такие есть, а у нас только теперь появились. У меня, конечно, есть и зарплата, но сверх того я деньги получаю от клиента. Приходит, к примеру, человек и говорит: «У меня пропали двадцать миллионов, найдите их». Я молчу, он, глядя на мою кислую физиономию, продолжает: «Найдете, — миллион ваш». Я тогда ему заявляю: «Задачку вы мне загадали трудную, миллионом не обойтись». — «Назначайте вашу цену». Я ему: «Пять миллионов!» Клиент разводит руками: дескать, много. Ну и я развожу руками: «Вас не задерживаю». Клиент сидит еще минуту, потом соглашается: «Ладно. Договорились».

А через два-три дня я приглашаю его, выкладываю на стол двадцать миллионов, а пять отнимаю от общей пачки, — мой гонорар. Клиент доволен, и я не в обиде.

После такого рассказа, который показался сидящим за столом, в том числе и Амалии, почти фантастическим, но в то же время и реальным, Сергей спрашивает:

— Ты это в самом деле, Костя?

Майор снова вынимает из кармана красную книжицу с золотым гербом.

— Да вот же, смотри ты, милицейская голова. Тебя-то, чай, не обманешь.

Сергей вслух читает:

— «Воронин Константин Евгеньевич, частный сыщик петербургской милиции». И вправду — Шерлок Холмс!

Евгений Владимирович, взяв у Сергея удостоверение, тоже вслух прочел все, что там написано. И, возвращая хозяину удостоверение, заметил:

— Только вот больно уж быстро… Двадцать миллионов отыскал.

— Я сказал к примеру, а в жизни бывает и с месяц побегаешь. И не в одну заграницу смотаешься. Случаются и промахи. Но больше, к счастью, удач.

— Ну да, конечно, — заключил отец, все еще не до конца веря сыну. — Впрочем, если Шерлок Холмс любого преступника находит, то почему бы и нашему Косте…

Амалия довольно улыбалась. Анюта с восхищением смотрела на питерского Шерлока Холмса, который был ее дядей.

У Амалии разболелась голова, и она, посетовав на треволнения дня и извинившись, пошла к себе на второй этаж. Анюта вызвалась разыскать в домашней аптечке цитрамон, ушла вслед за ней, а мужики еще и не думали расходиться.

Евгений Владимирович тронул за плечо сына:

— Ты это серьезно, — автомобиль нам даришь?

— Вполне серьезно, отец. У вас есть гараж, а машины нету, — так не годится.

— Оно-то верно, да что подумают в районе?

Сергей чертыхнулся:

— Опять за свое, — что да как? А нам плевать, что они там подумают! Ты, отец, паникер и мыслишь по старинке. Теперь никто и никому в карман не заглядывает. Наконец, ты жизнь прожил и мог накопить на машину.

Его поддержал Костя:

— Это — одно, а второе — так и говорите: Костя подарил. Говорю же вам, что деньги у меня трудовые.

И, видя, что окончательно успокоил старика, продолжал:

— Мы тут одни, нас никто не видит и не слышит: я хотел еще и денег вам дать. Пойди, Сергей, наверх, принеси мой «дипломат».

И когда тот принес, попросил поплотнее дверь прикрыть. Распахнул «дипломат», вынул оттуда пачки денег.

— Вот тебе, отец. Тут пятьдесят тысяч рублей и десять тысяч долларов. Знаешь, сколько ты за доллары получишь?

Сергей сосчитал в уме:

— Два миллиона двести тысяч рублей.

— Да, — подтвердил Костя, — курс теперь таков: доллар идет за двести двадцать рублей. А вот и тебе, Сережа, столько же.

— Кто же так наш рубль уронил? — спрашивал отец. — А, Костя?.. Сказал бы хоть нам, что это за дьявольские силы на Русь напали? Вроде бы, и не видно и не слышно их, — духи какие-то, а поди ты, разор какой учинили. Знаешь ведь, наверное?

— Знаю, отец, но об этом в другой раз.

Пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись.

Костя вышел на улицу и с минуту смотрел на небо: над лесом всходила полная круглая, как совиный глаз, луна, теснила темноту далеко в степь, и на горизонте, точно витязь в поле, лежала гряда гор с поэтическим названием Эрдени.

По тропинке пошел к тому месту обрыва, где еще с детства любил сидеть и смотреть на Дон и на задонские леса, где, как ему казалось, жили всякие фантастические существа и вообще было много чудес.

Он сел на большой валун и думал о том, как хорошо тут жить, в родных местах, среди знакомой с детства природы. Услышал урчание мотора. «Анна?» Окликнул ее, метнулся на дорогу и встал на пути мотоцикла.

— Костя?.. Фу, испугал меня.

— Анюта, пойдем на берег, посиди со мной.

Анна поставила мотоцикл на обочине и пошла за Костей. Он показал ей на камень, и сам сел рядом.

— Люблю это место, — с детства заприметил.

— И я тоже частенько сюда прихожу.

Они сидели на крутом берегу, и луна, всплывшая над лесом, нескромно уставилась молочно-синеватым оком на молодых людей.

— До сих пор не знаю, кем ты мне доводишься?

— Двоюродная племянница.

— А и верно. Ты же дочь моего двоюродного брата. Кстати, думают они возвращаться в Каслинскую?

— Похоже нет, нравится им там. И меня зовут. А я в прошлом году жила у дедушки под Питером, — зимой, в большие холода.

— Вот новость! Я и не знал. И как тебе наш город — понравился?