Шалопаи

Знаете, с чего начинается понос? Понятно – съел то, что не смог переварить. А вот когда начнётся – неизвестно. Но обязательно совершенно внезапно, когда меньше всего ждёшь. И тут главное – дотерпеть. Почему альпинисты чаще гибнут на спуске? Не дотерпели. Вот и при поносе – торопишься изо всех сил, удерживаешь в себе. Ещё чуть-чуть. Совсем вот-вот. Осталось дёрнуть спасительную ручку, рвануть ремень… Тут-то как раз и прорывает. А чуть прорвало – и уж не удержишь. Дристня льётся сплошным потоком. И ты ей больше не хозяин. Начинаешь испытывать наслаждение от тёплой жижи, заливающей твои брюки, трусы, стекающей на носки и ботинки. И даже брезгливое отвращение окружающих, торопящихся отодвинуться подальше от вонючки, не останавливает.

Гутенко прорвало. Он заговорил. Рыдая, взахлёб, отмахиваясь от наводящих вопросов.

Как и дворник Харис, Вальдемар Гутенко был мечтателем. Мечтал стать автовладельцем. Мечтание, в сущности, пустое, – в семье лишних денег не было. Просто смотрел на пролетающие легковушки и мечтал.

Но кто ищет, тот обрящет. Уже будучи в ОБХСС, через ветеранский отдел райисполкома приобрёл за бесценок семилетний инвалидский «Запорожец». Рукастый Фома Тиновицкий подрихтовал, подправил, поднастроил. А после проверки анонимки о злоупотреблениях в гаражном кооперативе Гутенко получил место под кирпичный гараж. Тут же началось энергичное строительство – бригаду выделило «подшефное» РСУ. Не имевший прежде денег даже на мотороллер, Вальдемар вдруг стал автособственником. Овеваемый ветерком, заруливал на стоянку у райотдела и, гордый, покручивая на пальце ключи, шагал на работу. Но, несмотря на усилия Фомы, потрёпанный семилетний «Запорожец» то и дело ломался, съедая до трети зарплаты. Гутенко задумался о замене. Можно, конечно, поменять на «горбатый» в хорошем состоянии, – даже без доплаты. Но после 28-сильного «ушастого» ездить на «горбатом» показалось западло. Зато если продать старый «ушастик» и недостроенный гараж и чуть подзанять, то набиралось на следующую модель «Запорожца» – «мыльницу». Окрылённый Вальдемар начал прикидывать и прицениваться. По воскресеньям стал ездить на авторынок. Там-то и сообразил вдруг, что ещё пара тысяч – и можно потянуть на «Жигули». Это было как озарение. «Запорожец», стар ли нов, это всего-навсего «Запорожец», и ты всю жизнь обречён менять один «Запорожец» на другой. Новёхонькая же «шестёрка» разом перебрасывала тебя в другой мир. Всего пара тысяч – и ты человек иного уровня, иных связей. Но взять их было решительно неоткуда. Невозможность осуществить мечту из-за жалких пары тысяч Вальдемара изводила. Тем более что уж договорился с директором автомагазина о покупке без очереди – из будущей партии.

О том, что в тереме остаются коллекционные ценности, Гутенко узнал через своего бывшего агента – Мари Шторм, с которой и после провала агентурного дела сохранил добрые отношения и даже продолжал держать на конспиративной квартире комплект постельного белья.

Мари и сообщила: Колдун эмигрирует. Уезжает, не распродав остатки коллекции. Может, заскочит забрать, а может, и нет. «Что ему этот хвост. Для его уровня – копейки. Забрал-не забрал – может, и не вспомнит. А вспомнит, да плюнет», – бросила Мари.

Сначала Гутенко принял информацию краем уха. Лишь позавидовал чужому богатству да удивился вскользь человеческой безалаберности. Но после что-то внутри заворочалось.

То и дело мысли сами стали возвращать его к Колдовской коллекции, безнадзорно брошенной в пустом доме, – бери – не хочу. Наверняка в десятках тысяч рублей. Перед глазами Вальдемара до сих пор стояли увешанные тяжёлыми картинами стены, альбомы со старинными монетами, тусклые иконки, за которые платили в сотнях, а то и в тысячах. Пяток таких иконок – и вопрос с машиной закрыт.

Но надолго ли брошенной? О том, что терем Мещерский передал комбинату, Гутенко знал. Значит, не сегодня-завтра выставят охрану.

Соблазн был велик.

Вальдемар заметался. Но не лезть же самому.

Пацаном, когда Валеринька Гутенко начал заниматься в музыкальной школе по классу баяна, одно время вместе с ним занимался Ломовицкий, сводный брат Лапина. И хоть близко они не сдружились, но всё-таки приятельствовали.

После школы Ломовицкий сделался активным участником Лапинской группировки, сколотил вокруг себя наиболее отчаянных «пацанов». За стремление любую конфликтную ситуацию разрешить силой Ломовицкий заработал кличку Ломик. Шептали, что за группой Ломика несколько нераскрытых убийств. Иной раз и Лапа не мог сладить с «отморозками», которых сам же вскормил.

Детского приятеля Гутенко сторонился. Но всё-таки изредка в городе пересекались. Общались по-доброму. Вальдемар решился обратиться к нему.

Правда, связываться с психопатом всегда опасно. Но выбора не видел. Да и дело пустяшное. Они встретились. Гутенко поведал о невиданном богатстве в пустом неохраняемом доме.