Шалопаи

Ломик засомневался. Ему уж доставалось за самовольство от старшего брата. Лапин всё более активно входил в бизнес, начал приобретать связи среди политиков, стал ездить на собрания и форумы, прикидывая, к какому крылу выгоднее примкнуть. И всё дальше внешне, для всех дистанциировался от воровского мира. Младшему идти на любые преступления без ведома самого Лапы было категорически запрещено.

Но соблазн оказался велик. Огромная, к тому же лёгкая, пожива позволяла Ломику выйти «из-под опеки» старшего брата. Ударили по рукам. Отдельно обговорили, что причитается наводчику.

Через короткое время по всей области громыхнула новость: уникальный Колдовской терем сожжён, сам владелец убит.

С этой минуты Вальдемар пребывал в непрерывном страхе. То и дело – надо-не надо – забегал в угро, проведать, не появилось ли свежих новостей.

Подмывало встретиться с Ломовицким, но он терпел. Ломик сам нашёл его, как раз в гаражном кооперативе. Передал причитающийся десяток икон, предупредил, чтоб, пока всё не затихнет, припрятал подальше.

– Видишь, даже сам вор предупреждал. Так почему ж всё-таки выставил на продажу? – задал естественный вопрос старший опер Юра Гуляев. – Ведь лучше кого другого знал, что и где ищут.

Вальдемар уныло вздохнул. Знал, конечно. Но знал и то, что описания похищенного в распоряжении следствия нет, группа Ломика вне подозрений, и вообще розыск забуксовал. А тут ещё прибыла долгожданная партия «Жигулей». Гутенко решился. Выставил по отдалённым углам три иконки. К моменту, когда обнаружились фотографии, две ушли, одна – Углическая – задержалась в продаже.

Фёдоров грозно кашлянул.

– Ты Ломика, по воровским понятиям, подвёл под «мокруху», и вместо того, чтоб тебя на вилы поставить, он ещё делится краденым? И за что ж тебе такая благодать? Сказать?! – лицо Саши исказилось. – Да за то, что ты, курва, своих товарищей денно и нощно бандитам продавал! Телевизором у них работал!

Не сдержавшись, увесисто достал по затылку. Вальдемар вскрикнул, съёжился. Пространство вокруг него опять опасно сузилось. Вот-вот начнётся избиение.

– Кто убил Мещерского? – жёстко спросил Меншутин. Шум стих.

– Не знаю! – выкрикнул Гутенко. – Ломик обмолвился только, что, мол, хозяин не вовремя вернулся. Да тут и говорить не надо. Кроме него, больше некому.

Он зыркнул на толпящихся оперативников. Ненависть чуть отступила, и теперь они в поисках информации ловили каждое его слово. Вальдемар ощутил себя актёром на сцене, держащим в напряжении зал.

– Ну, вот скажите, не негодяй ли? Из-за паршивых картин живого человека убить! До сих пор поверить не могу! – Гутенко горько замотал головой, поглядывая из-под пальцев.

– Как думаешь, на допросе Ломик подтвердит убийство? – прикинул Фёдоров.

– Если правильно нажать… – Вальдемар приободрился. – А на край, очную ставочку со мной залепим. Глаза в глаза. Рупь за сто, я его на ней расколю! Главное, горячим взять. А уж я подскажу, как спросить! Да что там! Всю банду под ноготь снесём! Я нынче все их коны изучил.

Гутенко вошёл в лихорадочное состояние. Страх причудливо смешался с азартом.

– Записывай! – потребовал он от Меншутина.

Боясь что-то упустить, принялся диктовать адреса, предлагал очередность и способы поимки. Сам подправлял неточные записи, сердился на бестолковых. Даже постукивал кулаком.

– Выметем нечисть, – заверял он. – Только слушай меня, кого за кем послать. На задержание головки самых опытных надо. И чтоб с подстраховкой. Особенно Ломика. У этого психа всегда шмайсер при себе. С дурья палить начнёт…

– Где похищенное?! – заторопился Гуляев.

– Да. Это самое главное, – Гутенко не дал договорить. – Всё спрятали в гараже на Исаевском ручье, в подвале. Представляете, – иконы в сыром подвале?! Я заехал глянуть через месяц, – так иконы в замшелые доски превратились, а которые и в труху. Только те, что я спас, и остались. На картинах аж кракелюры потекли! Вандалы! Об искусстве без понятия! А в том же ряду, через два гаража, у них – склад оружия. Сам не видел, но – проговорились.

Вдруг захлопал в ладоши.

– Ну, что вола крутим? Быстро распределяемся по группам и – на задержания. Я своё сделал: адреса и явки как на ладони выложил! Теперь ваш черёд, парни!

Оперативники только переглядывались, огорошенные. С таким никто из них не сталкивался. Кажется, наводчик вошел в роль и ощущал себя ловким отважным опером, внедрившимся в банду и теперь руководившим её разоблачением.

Гутенко увели в Ленкомнату писать явку с повинной, – справа и слева его сопровождали два сотрудника, срочно присланные из Инспекции по личному составу, – специально охранять выявленного «крота». Руководство УВД опасалось самосуда, – ненавистью к предателю кипел весь отдел вплоть до уборщицы.

Наступил черёд безотлагательных действий. Слишком много народу оказалось задействовано. И, соответственно, с каждой минутой возрастал риск утечки информации.