Шалости нечистой силы

Короче, детектив Алексей Кисанов был оценен, скорее, положительно, Вера в его присутствии чувствовала себя непринужденно и сочла, что его можно удостоить откровенной беседы. Он не станет ухмыляться за спиной, вспоминая доверенные ему пикантные подробности, — он деликатно сотрет их из своей памяти, уважая чужую душу и чужую беду…

— Давайте, — легонько улыбнулась Вера.

— Вы, наверное, знаете, что всего таких изнасилований было пять? И во всех остальных случаях пострадавшими были жены. Законные супруги, я имею ввиду, — смущаясь, уточнил Кис. — Только вы не имели этого, так сказать, статуса. А теперь подумайте: по-вашему, преступники приняли вас за жену? Или они знали, что вы на тот момент не являлись женой… — путался в словах Кис.

Вера помогла ему: «Что я была любовницей?»

— Да, — обрадовался поддержке Алексей.

— Между прочим, зря вы стесняетесь этого слова, — заметила Вера, наливая кипяток в синий чайник. — Оно красивое, от слова «любовь». Любовница — это та, которую любят. А жена — это что-то непонятное. На старинном русском — просто женщина. И не факт, что любимая.

— Верно, — удивился Кис, — никогда не об этом задумывался. Но вы совершенно правы… В общем, как вам кажется, бандиты знали, что вы не жена?

— Нет. Толя назвал меня женой при них, и никто никак не отреагировал. — Вера прикрыла чайник «бабой» и вернулась в гостиную. Кис не отставал. — Кроме того, они, уходя, назвали меня «хозяйкой».

— «Хозяйкой»? Это в каком же контексте? Так водопроводчики говорят, получая свою десятку!

— Я тогда тоже удивилась… Но мне было не до того. А вот сейчас припоминаю: они сказали очень странную фразу… Что-то по поводу Сбербанка…

Погодите…

Вера отвернулась к окну, и Кис на некоторое время получил возможность полюбоваться ее строгим профилем.

— Вот как они сказали: «Все, хозяйка, как в Сбербанке. Бывай!» Это было тогда, когда они набили свои пакеты ценностями. Словно они их не выносили, а напротив, принимали в банк на хранение… Или что-то в этом роде… Я так и не поняла.

Кис вскочил и забегал по гостиной. «Извините, — пробормотал он, проносясь мимо Веры, — когда думаю, люблю ходить…»

Вера усмехнулась и отправилась на кухню разливать по чашкам чай.

Когда она принесла дымящиеся чашки и тарелку с каким-то экзотическим печеньем, Кис уже сидел, помахивая нетерпеливо ногой, закинутой на другую ногу.

* * *

— Это чрезвычайно интересная деталь, — проговорил он возбужденно. — Чрезвычайно! А еще что-нибудь, Вера Игоревна, не вспомните? Подумайте, прошу вас! Что-нибудь такое, что могло вас удивить, показаться странным… А?

Вера снова легонько улыбнулась и придвинула детективу чашку: «Прошу вас».

Кис послушно затренькал ложечкой, размешивая сахар, с нетерпением поглядывая на Веру.

Она думала. Опустив глаза в чашку, она тоже кружила ложкой янтарную жидкость, хотя сахару там было всего пол-ложечки, и он давно уже растворился…

— Вспомнила. — Вера подняла глаза от чашки. — Вот еще что: когда Толе стало плохо, я закричала. Мне уже было все равно, что у них пистолет, я уже не могла думать ни о чем, кроме Толи…

— Простите, Вера, я хотел бы уточнить: вы кричали громко?

— Изо всех сил.

— А до этого — почему не кричали? Не пытались позвать на помощь?

— Из-за Толи. Чтобы не сделать ему еще хуже.

— Я понимаю… Но продолжайте, я вас перебил.

— Я закричала; и где-то подсознательно ждала удара, если не выстрела. И знаете, как они отреагировали? Они меня спросили: «что, так больно?» И вдруг разом меня отпустили. Честно говоря, я никогда не слышала, чтобы бандиты страдали повышенной чувствительностью к чужой боли…

— Так-так-так, — пропел Кис довольно. — Добренькие бандиты. Это очень, очень любопытно…

— Вот еще что удивительно: они пользовались презервативами. То ли брезгливы, то ли…

— Ну, это скорее всего для того, чтобы не оставить генетических следов.

— А-а, об этом я не подумала… И все же, они вели себя относительно, если можно так выразиться, деликатно: перед тем, как меня изнасиловать, они пытались меня… — Вера слегка запнулась, но быстро взяла себя в руки, — меня возбудить. Мне это тоже показалось странным — разве насильникам не все равно, что чувствует их жертва?

— Невероятно, — произнес Кис. — Есть у меня одна престранная мыслишка… Но скажите мне вот что: во всех остальных случаях, кроме вашего, шайка оставляла женщин связанными, хоть и не очень сильно — практически всем удавалось освободиться от веревок самостоятельно. И, заметьте — веревок!

Связывали не скотчем, от которого невозможно избавиться без посторонней помощи, а веревками! И рты женщинам не заклеивали. Вы следите за моей мыслью?

— Не очень, честно говоря, — призналась Вера.

Она немножко разрумянилась от горячего чая, глаза оживились и заблестели, и она стала необыкновенно хороша. Кис посоветовал бы ей почаще пить чай… И иметь приятных собеседников, конечно.