Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

— Тебе бы взглянуть на его дом. Я видел: я как–то раз его провожал. Дом у него в Пьемонте[8]. Практически дворец. Повсюду вокруг — деревья и живые изгороди. И кованые железные ворота. С торца дом увит плющом. А жена выглядит по–настоящему классно. У него, по крайней мере, еще одна машина имеется. Спортивный «Мерседес–Бенц».

— Может, дом не оплачен, — предположил Эл. — Может, у него на дом нет почти никаких прав. Но вот одеваться он умеет, это я признаю.

— И все же он бывал здесь, — сказал старик, — стоял и говорил со мной, и ничуть не задавался; не боялся за свой прекрасный костюм и зашел внутрь.

— У некоторых парней это получается, — сказал Эл. — У настоящих джентльменов. Тактичность. Это свойство настоящего аристократа. — Однако, подумал он, такого рода профессию он никогда бы не связал с принадлежностью к аристократии. — Надеюсь, мы говорим об одном и том же парне, — сказал он.

— Спроси у него самого, когда он приедет в следующий раз, — сказал старик. — Он, скорее всего, вернется, если ему надо что–то сделать с машиной. Спроси у него, продает ли он пластинки для вечеринок.

— Может, и спрошу, — сказал Эл.

— Он подтвердит тебе это прямо в лицо, — сказал старик. — Он этого не стыдится. Это бизнес. Не хуже любого другого.

— Ну, это вряд ли, — сказал Эл. — Вряд ли не хуже любого другого, если принять во внимание, что он незаконен. Ты, наверное, мог бы засадить этого парня в тюрьму, зная то, что ты знаешь. Лучше никому об этом не говори; надеюсь, ты не рассказываешь об этом каждому встречному. Он просил об этом молчать?

Фергессон, лицо у которого вспыхнуло, сказал:

— Я никогда никому ничего не говорил, кроме тебя. А теперь жалею, что сказал тебе. Убирайся с глаз долой.

С этими словами он снова закатился под «Студебеккер» и продолжил работу.

— Без обид, — сказал Эл.

Он вышел из мастерской на яркий солнечный свет. Я мог бы его шантажировать, подумал он. Эта мысль с быстротой молнии пронеслась через его сознание, сметая прочь все остальное и заставив его вздрогнуть.

Очевидно, Харман не делает больше непристойных пластинок; это нечто из его прошлого. Вероятно, в те дни он не был богатым, хорошо одетым, светским. Может, он тогда только начинал, ничего еще не достигнув. Это был тот отрезок его жизни, который он навсегда хотел бы скрыть от посторонних глаз.

Думая об этом, он почувствовал, что становится холодным, а потом даже еще холоднее; заметил, как на мгновение у него перестало биться сердце. Это и впрямь обращало занятие шантажом в нечто более благовидное.

Черта с два он мне скажет об этом в лицо, подумал он. Если Харман узнает, что мне все известно, он, наверное, почернеет и грохнется в обморок.

Сколачивание денег путем шантажа — это было совершенно новой идеей. Что там говорила ему миссис Лейн? Какую–то чертовщину о том, что нужно действовать, иначе упустишь шанс. Может быть, подумал он, она пророчица. Как это еще называется? Ясновидящая. Ворожея.

Это представлялось идеальной возможностью для бизнеса.

Это не требовало никакого капитала. Никаких фондов. Никаких инвестиций. Ни даже рекламы и визитных карточек. Ни налоговых льгот.

Но шантаж — дурное дело. Однако такое же дурное дело и бизнес с подержанными автомобилями. Все это знают. Нет ничего ниже, чем продавать подержанные машины, а он занимается этим уже годы. Что более дурно — шантажировать производителя непристойных пластинок или торговать подержанными автомобилями? Трудно сказать.

Сидя за своим письменным столом в домике посреди стоянки, он увидел, как подъехал к обочине старый коричневый «Кадиллак». Из него вышла крупная цветная женщина в матерчатой куртке. Она пошла к нему, улыбаясь, и он узнал в ней миссис Лейн.

Поднявшись, он вышел ей навстречу.

— Как поживаете, мистер Миллер? — сказала она приятным и все же вроде бы слегка насмешливым голосом. — Как у вас дела? Кажется, я видела вас не более часа назад — и вот, явилась с визитом.

Ее улыбка стала еще шире.

— Входите, — сказал он, держа дверь своего офиса открытой.

— Спасибо. — Она вошла и стояла, пока он освобождал для нее стул. — Спасибо, — повторила она и уселась, положив ногу на ногу и оправив юбку. — Мистер Миллер, — сказала она, когда он тоже уселся, — вы ведь говорили со мной об участке? Для вашего бизнеса по распродаже подержанных автомобилей? — Она нахмурилась словно бы в глубокой задумчивости. — Я кое–кому позвонила и приехала к вам со списком нескольких участков, один из которых вас, наверное, особо заинтересует. Он идеально подходит для продажи подержанных машин, хотя до сих пор не использовался в этом качестве. — Ее голос, мягкий, грудной, обволакивал его, словно облако; Эл сидел и слушал, отдаваясь этому процессу.

Снаружи какой–то прохожий остановился, чтобы осмотреть одну из машин. Но Эл не шелохнулся, он неподвижно сидел на стуле.

— Этот участок, — говорила миссис Лейн, — находится в центре Окленда, за Десятой улицей. В настоящем деловом районе, где не так уж много участков. Я имею в виду, он не входит в ряд стоянок для подержанных автомобилей.