Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Эл Миллер издал звук, который нельзя было истолковать ни как «да», ни как «нет». Теперь он полностью пробудился. Значит, миссис Лейн знает Хармана; это его оживило и заинтересовало. Не забывал он и об осторожности.

— Из вашего тона я заключаю, — сказала она, — что вы разговаривали с мистером Харманом и именно его имели в виду, когда сказали, что вам представилась новая деловая возможность после того, как вы виделись со мной в моем офисе. Что ж, хочу вам кое–что сказать. — Теперь, показалось ему, она выглядела по–настоящему немного испуганной. Она облизнула губы, помедлила, стиснула свою сумку обеими руками и поерзала на стуле. — Стул у вас какой–то маленький, — сказала она.

— Так и есть, — согласился он.

— Я знаю его, — сказала она, — где–то около пяти лет. Естественно, я много чего слышу. Это мой бизнес. Он все время обращается к моему бизнесу, бизнесу с недвижимостью. Купля–продажа, как говорится. Занимается многими вещами. Мастер на все руки, что называется.

— Понимаю, — сказал Эл.

— У него много… — Она остановилась. Потом, с неожиданной широкой улыбкой, показывающей ее украшенные золотом передние зубы, продолжила: — В общем, он не такой, как вы, мистер Миллер; я хочу сказать, его не тревожит, причиняет ли он миру зло.

Эл кивнул. Ее тон перестал быть мягким; в него проникли прямота и удивительная резкость. Харман ей и впрямь не по душе, осознал он. Ее чувства вышли наружу, потому что она не была лицемеркой. Она не могла притворяться, что ей кто–то нравится, если он ей не нравился.

— Вы считаете, — сказал он, — что мне следует держаться подальше от этого Хармана?

Теперь ее улыбка смягчилась, стала более задумчивой.

— Ну, — медленно проговорила она, — это, конечно, ваше дело. Может быть, вы знаете его лучше, чем я.

— Нет, — сказал он.

— Я думаю, что вы честный человек, а он нет.

Она смотрела на него со спокойствием во взгляде. И все же за этим спокойствием скрывалось волнение. Это ведь так трудно, подумал он, для негритянки. Сидеть здесь с белым мужчиной и в нелестных выражениях обсуждать другого белого мужчину; того и гляди, на нее ополчатся. Я могу оборвать ее, могу ее выставить. Но боится она не совсем этого; больше похоже на то, что она боится, как бы я не перестал обращать внимание на ее слова. Как бы не закоснел в своих расовых предрассудках и не проигнорировал все, что она сказала.

— Я знаю, что вы близко к сердцу принимаете мои интересы, — сказал он, но, хотя именно это он и имел в виду, слова прозвучали фальшиво. Просто фраза.

Она подняла и опустила голову: поделенный на части кивок.

— Я буду действовать осторожно, — сказал он.

Глава 5

Спустя недолгое время Джим Фергессон, лежавший на полу своей мастерской под «Бьюиком», услышал, как неподалеку остановилась, подъехав, какая–то машина. Судя по звуку, машина была новой. Он выкатился и увидел перед собой радиаторную решетку почти нового «Кадиллака». Дверца уже была открыта, и наружу выбирался мужчина в деловом костюме и сияющих туфлях.

— Приветствую вас, мистер Харман, — сказал старик, садясь на своей тележке. — Вижу, вы вернулись. Я отлучался, когда вы приезжали в прошлый раз. С вашим автомобилем ничего серьезного, не так ли? Этот же «Кадиллак» ваш почти новый?

Он нервно рассмеялся, потому что ему ни в коей мере не хотелось иметь дело с машиной Хармана; у него не было ни инструментов для машины такого рода, ни опыта работы с нею, этой новой дорогой машиной, с ее неисчислимыми вспомогательными механизмами и аксессуарами.

Харман, улыбаясь, сказал:

— У каждой машины есть свои тараканы, Джим. Как вы мне всегда говорите.

— Это, конечно, правда, — сказал Фергессон.

— Ничего серьезного, — сказал Харман. — Ее надо только смазать.

— Хорошо, — с облегчением сказал Фергессон.

— Джим, вы, говорят, закрываете свое дело, — сказал Харман.

— Пора отдохнуть, — сказал старик.

— Навсегда?

— Мастерская продана.

— Понимаю, — сказал Харман.

— Слушайте, — сказал старик, порываясь было положить руку Харману на плечо, но затем быстро одумался и начал вытирать тряпкой свои замасленные руки. — В городе есть пара приличных мастерских; вам не стоит беспокоиться. Я знаю пару хороших механиков, которым можно доверять. В наши дни, с этими чертовыми профсоюзами…

— Да, — перебил его Харман. — Предпринимателям приходится нанимать людей, которых присылают профсоюзы. Независимо от того, компетентны они или нет.

— Мы оба занимаемся бизнесом, — сказал Фергессон. — Вы знаете, что к чему.

— Получаешь работничков, — сказал Харман, — которые только слоняются вокруг и совершенно ничего не делают. А когда пытаешься их уволить… — Он закончил свою фразу выразительным жестом.

— Это оказывается невозможным, — сказал Фергессон.

— Противозаконным.

— И потому невозможно получить никого, кроме дворников, как в дни рузвельтовского Управления общественных работ[9]. Социализм, да и только.