Шаманский бубен луны (СИ)

— Откуда у нас персики?! — парировала Наташа. Проворно убрала телевизор на пол, застелила тумбу газетой.

Наташа высокая, стройная и при этом неуклюжая, неаккуратная. Обувь стаптывала за месяц, на пальто вечные пятна. И все равно ее любили и уважали. В ней чувствовалась внутренняя стабильность, женственная нега, которую сложно изобразить. Наташа всегда горела добрым огнем и при этом себя не растрачивала. При улыбке на подбородке у нее появлялась ямочка, словно ловушка, тупичок для скверны. Бородулина играла с Наташей в подружек, притворялась замечательной, и при этом с ума сходила, чтобы напакостить, обидеть Наташу. Но не получалось, проливалось попусту, как вода в сито. И что бы она не вытворяла, в ответ получала до чертиков мягкую улыбку. Бородулину это корежило, выворачивало и виноваты в этом были другие одноклассники, которые боготворили Наташу и побаивались Бородулину. Старались с ней не спорить, не натыкаться, не дразнить. А в итоге своим равнодушием и настроением сотворили что-то гнусное и ужасное и дали ему волю. Асе все-таки было ее немного жаль, видно, что человек запутался в своих поступках. Настолько увлекся подлостями, что теперь сам боялся оказаться под ударом.

Бородулина в красках рассказывала про Вия из одноимённого фильма.

— У меня шиза поехала, — делилась она впечатлениями. — Прикинь! Подымите мне веки!

Наконец Наташа принесла блины. Кружила на месте с тарелкой в руках. Как в фильме «Вий», изо всех щелей потянулись руки, кривые пальцы. Кто-то ударился головой об лампочку — тускло запрыгали тени.

— Он здесь, — загробным голосом произнесла Бородулина и показала на ползущего по стене вверх призрака.

Девки взвизгнули, уставились на потолок. В полумраке при дерганном свете их лица становились ужасно некрасивыми, с уродливыми морщинами. Они уже не выглядели ровесниками — казались древними ведьмами, приспешниками Вия. Бородулина глотала блины и одновременно нагнетала жути. От Вия она перешла на «рогатого», приплела Гоголя, — Вчера вечером домой иду, а луна полная, яркая, красотень, а тут туча. Бах! И нет луны. А на меня «рогатый» идет, фосфором светится, копыта, как булыжники. Топ! Топ! Земля трясется, — рассказывала так подробно, будто и на самом деле видела. — Честное слово, смешно, думала Ася. — Нафига это слушать? Ася прошла к тумбе, свернула блин в треугольник, уголком макнула в мед, и тут Бородулина добила. — Идет, орет, пинает человеческую голову, а волосы, как у Аськи Мурзиной, только все в крови. — 'Вот ведь сволочь!" — поперхнулась Ася, с ухмылкой зажевала.

Блины быстро закончились, к слову сказать, досталось не всем. Самые мнительные не дотронулись, а остальные уже изобрели новое блюдо, макали в варенье и мед вареную картошку. Ася попробовала. Да уж, еще то извращение!

— Наташ, — вышла Ася на кухню, — давай, с днюхой тебя. А я домой.

Наташа скисла, глубже запахнула фланелевый халат. Весь ее вид говорил, что она и сама не очень довольна этим вечером, пару раз прерывала: «Ах, какой ужас… Не надо рассказов… Ну прошу тебя…Только не сегодня». — Но эту Бородулину ничем не остановить, если только кирпичом по балде.

— Давай покурим, — вдруг предложила Наташа, чем ввела Асю в легкий ступор. — Надо же когда-то начинать. — Я тут у брата припрятала Мальборо! Слышала про Мальборо?

— Не. — Вот тебе и тихоня, удивилась Ася.

— Чего вы тут? — навалилась Вера сзади на Асю.

— Натаха предлагает покурить. Чего ты там говорила?

— Мальборо, — напоминала Наташа.

— А давай, — потянулась за спичками Вера.

— Не-не. Не здесь. Родители услышат запах, ругать будут, — сразу предупредила Наташа, сунула в карман халата пачку сигарет, спички. — Пошли в сарай.

Холод стоял жуткий. Ася вытащила из кармана пальто вязаную шапку, надела. В сарае чуть теплее. Стылый воздух наполнен запахом мочи, сырых поленьев. Привыкая к темноте, потоптались у порога, дальше заходить опасались.

— Дверь закрывайте, — шепотом потребовала Наташа. — Осторожно. Справа корыто. Не наступите.

А впереди пропасть, подумала Ася, и приготовилась умереть, потому что кто-то толкнул ее в спину.

— Что тут у вас? — зашептали чужие голоса. Кажется, узнала Риту Герн, Бородулину. Вот ведь зараза! Приперлась. — Чего вы тут?

— Курить будешь? — грозно спросила Ася, надеясь, что Бородулина откажется и сгинет из сарая. Но она затворила за собой дверь, и было понятно, что эта затея ей нравилась и она ни за что ее не пропустит. Наташа несмело чиркнула спичку, подождала, когда разгорится, огонек подергался из стороны в сторону и погас.

— Черт! — выдохнула Наташа, — руки замерзли.

Вновь чиркнула. Огонек вспыхнул, яркнул и… потух.

— Дай я! — Вера забрала коробок.

Чирк, чирк, чирк…

— Да фигня полная, спички сырые!

Темноту осветил огонек, устаканился в ровный столбик.

— Закуривай!

— Не ори! — рука вздрогнула, спичка погасла.

— Дай я. — Ася сунула сигарету в рот, подожгла спичку, схоронила в коробочке из ладоней, видела, как водители в гараже у отца так делали, поднесла к сигарете. Кончик носа обожгло жаром. Еще не хватало остаться без носа!