Шаманский бубен луны (СИ)

Все недовольно вздохнули, загудели. Коксохим был подшефным предприятием школы. Естественный теплообмен: они деньги, школа — смену поколений, воспитание будущих коксоваров, строителей коммунизма. На конференциях школьники приветствовали победителей соцсоревнований, новаторов, изобретателей, стахановцев. Это, конечно, хорошо прогулять занятия, но мерзнуть в стылом ДК не хотелось. На дворе поздняя осень, а радоваться передовикам производства приходилось в платье, белых гольфах. Для согрева носились по коридорам, получали нагоняй от администрации, жались по углам, как пингвины на льдинах. Когда школьники в торжественный момент заполняли проходы между рядами кресел, то мелко дрожали, выглядели посиневшими, как дохлые курицы. Несчастные тупо улыбались, судорожно ожидали окончания бесконечных речей активистов. Под бой барабанов заносился флаг. Горластая девица долго с трибуны уверяла, какие они молодцы, и как они рады достижениям коксохима, что у комсомола и пионерии есть на кого равняться. Ася жутко не любила этих кривляк. Голоса звонкие, отточенные, под революцию заточенные. Сказать по правде, никогда не вникала в пафосную суть лозунгов, всегда казались одинаковыми, сделанными под копирку. Хоть бы одна рассказала с естественной интонацией, задушевным голосом. Непонятно, какого черта они буровят одно и то же. Тут же без вариантов: правительство учило любить партию, страну, родину. И Ася, конечно, любила.

Ася обернулась к Вале Бородулиной.

— Она не говорила, когда поедем в Пермь?

— Сама спроси. — фыркнула Бородулина.

Ася подняла руку.

— Чего тебе? — моментально отреагировала класснуха.

— Я про Пермь.

— У нас важный разговор, — сурово напомнила она.

— Но вы говорили про осенние каникулы.

— Пора уже научиться не отвлекать учителя по мелочам. Я говорила про Октябрьскую демонстрацию. И пора привыкнуть, что в канун «7 ноября» мы говорим только о ней.

«Я привыкла». — пожала плечами Ася. Сколько себя помнила, всегда с отцом ходила на демонстрации. В этот день он надевал лучший костюм с наградами. Праздничное нетерпение овладевало им загодя: зубным порошком начищались диски, проверялись крепления. Самой потасканной была медаль «За победу». Долгое время валялась хламом среди пуговиц и ниток. Для отца самой большой наградой было то, что он прошел-выжил, а медали — это сущие пустяки. С возрастом произошла переоценка ценностей. Все кропотливо собралось, отряхнулось, заняло почетное место на лацкане пиджака. Медаль «За победу» уже крепилась на обычную хозяйственную булавку, да и первоначальная муаровая лента была поменяна на полосатую шелковую. Специально с матерью искали что-то подобное, полгода таскались по магазинам, пока однажды в уцененке не приметили куртку, у которой подкладка была схожа с георгиевской лентой — полотно с оранжево-черными полосами. Голь на выдумки хитра, пошутила мать, и на радостях потратилась на куртку, велела Асе обновить медаль. Ася взялась с охотой. Чтобы в точности повторить обтяжку пятиугольной колодки, надо было разобраться с направлением, обхватом, защипами, заломами. Шелковая ткань скользила, теряла форму, благородно рассыпалась на нитки. Реально — взрыв мозга разобраться в этих дорожках. Искромсала подкладку вдоль и поперек, пока, не добилась результата. Зато получился шикиблеск. Правда, теперь лента отличалась качеством, блестела атласным шелком. Но все лучше, чем истлевшие лохмотья.

Отец долго стоял перед зеркалом, придирчиво оглядывал себя со всех сторон, требовал от Аси перевесить то одну, то другую медаль. Диски бликовали тусклым глянцем, пели мелким перезвоном. Там, на демонстрации под пальто, конечно, не будет видно, но перед трибуной отец неизменно расстегнёт пальто, и все увидят иконостас во всем его разнообразии. От мороза металл начинал звенеть по-особенному звонко, как в храме. К этому звуку примешивалось бесконечное затяжное «Ур-а-а-а!» — С трибуны приветствовали гараж, в котором работал отец. — Да, здравствует Губахинское Автотранспортное предприятие… Ур-а-а, товарищи… — У-р-а-а-а…!!! — За этот год Автотранспортное предприятие пополнилось на семь автобусов, три таксомотора, пять грузовых машин… Ур-а-а, товарищи… — У-р-а-а-а…!!! — Запущена механизированная мойка, заложено строительство производственного корпуса… Ур-а-а, товарищи!.. — У-р-а-а-а…!!! — За год предприятие перевезло сто тридцать четыре тысячи пассажира…– У-р-а-а-а…!!!

Символами праздника были красные банты, искусственные цветы. Вперед выдвигались знаменосцы. Каждая колонна несла транспаранты с лозунгами, портреты Маркса, Энгельса, Ленина, членами Политбюро КПСС.

Во время ожидания парада администрация гаража дарила детям воздушные шары, конфеты, а мужикам разливала портвейн. Кругом играла музыка, люди навеселе танцевали, закусывали портвейн хлебом. А потом разгоряченные демонстранты шли мимо трибун и клялись партии в своей любви и преданности. Ася держалась за руку отца, размахивала шариком, кричала «Ура!». А дома ждали пельмени.

— На демонстрации быть всем, — сказала класснуха и сурово глянула на Бородулину.