Шаманский бубен луны (СИ)

— Я была на первомайской, — моментально отреагировала она.

— Всегда есть прогульщики.

— Вы мне сказали, что я наконец-то пригуляла бедрами.

— Я не могла такого сказать!

— Это слышал Кропачев.

— Ну, блин, — приходя в себя от подставы, отреагировал парнишка с задней парты. — Не так все было, я сказал ягоди шевелицами.

— А это еще что? — поперхнулась класснуха.

— Шевели ягодицами, — перевел Кропачев и заодно перевел стрелки. — А на самом деле, когда едем в Пермь?

Вместо ответа класснуха встала, пошла к стене, где висела карта мира и пальцем ткнула куда-то в правый нижний угол.

— Вот тут находится Вьетнам. — При этом вид у нее был такой, будто она ужасно устала и ей все надоело. — Там погибают дети. Голодают. Собираем на помощь нашим братьям. Кто сколько может.

— Даю копейку. — откликнулись с левой парты.

Класснухе даже смотреть не надо, кто сказал, узнала этого сукина сына по голосу.

— Убирайся из класса. Завтра мать в школу. Воспитала ничтожество! Вы все наказаны. В Пермь едем на зимние каникулы. Достаем дневники, записываем: сбор на демонстрацию у школы в девять. Одеваемся тепло. На Вьетнам по рублю. Под роспись родителям. Собрание окончено. Все свободны.

Все стали расходиться. Ася долго ждала Веру, которая перешептывалась с Наташей Бердниковой.

— Вер, ты долго?

— Иду, — ответила она, но с места не тронулась.

— Слышь, Вер, я пошла. — Ася двинула к двери.

— Мурзина, — невинным голосом позвала класснуха и вдруг перехватила за руку. — Завтра на конференции ты на паре у знаменосцев.

— Почему я?

— Цени, что эта честь выпала тебе.

«Ценю».

— Эй вы, болтушки, — обратилась класснуха к Вере и Наташе, — давайте на выход, мне надо класс закрывать, — и добавила Асе — Ты там оденься понормальнее, без заплаток на штанах.

Ее замечание было ужасно, словно удар в солнечное сплетение. Она увидела, как хмыкнула Вера, как на полуслове замерла Наташа.

— Не пойду. — взбрыкнула Ася, стараясь сдержать дрожь на губах.

— Что ты сказала? — учительница даже руку к уху приставила, словно не слышала.

Ася почувствовала, как разболелся живот, будто чья-то рука затянула кишки в узел:

— У меня живот болит.

— Выпей таблетку. Быть к восьми.

Вера с Наташей пошли мимо. Асе это показалось странным. Кинулась догонять.

— Вы куда?

— Да так, — отмахнулась Вера, взяла Наташу под ручку. — Ты иди домой. Не жди нас.

«Нас!» Ладно бы сказала «меня», а то «нас», будто все решено, будто Асю вычеркнули, как слово паразит из сочинения. Нет, нет, Вера ошиблась, говоря «нас», успокаивала себя Ася, и это больше походило уже на попытку поставить заплатку у себя на душе.

Предположила, что Вера таким образом решила отомстить за вчерашний вечер, за то, что, не дождавшись ее со дня рождения, одна сорвалась домой. Поселок, в котором жила Бердникова, находился на другом конце города, толком не освещался. Одинокие, еще не перебитые лампочки, с трудом высвечивали заметенные снегом дорожки. Кругом только черная ночь, собачий вой. Ася вздрагивала от скрипа калитки, воя ветра и заодно негодовала от Веркиных капризов. В последнее время у нее появилась новая прихоть. Она стала любить, чтобы ее ждали. Похоже, Сергей ее разбаловал, караулил у дома столько, сколько требовалось Вере. Капец полный! Но Ася не влюбленный Сергей, зачем ей девичьи выкрутасы. После той свиной морды в сарае хотелось скорее сбежать домой. Вера тормозила, оттягивала уход — пошла подосвиданькаться и пропала. Ася ждала, гладила кролика по спине и раздражалась его покорностью: его щиплют, а он только дрожит и помалкивает. Прождала на кухне чуть ли не полчаса, а в комнате разгоралась новая игра в бутылочку. Сначала играли на фант — исполнение желаний, потом на поцелуй. Ася вообще не поняла прикола этой игры без пацанов. Когда бутылка указала на нее, Бородулина категорически отказалась целовать «эту вшивую вонючку». Ася в отчаянии на нее наорала, пожелала, чтобы в самом деле «появился настоящий черт, долго катал бы бородулинскую безмозглую голову, а потом сожрал до последнего зуба». — Она кипела подробностями и не могла успокоиться. Окончательно сломленная вечером, выскочила в холодную темноту. Повсюду стали мерещиться красные глаза, поросячьи морды. Взвинченность сразу сменилась страхом. Замерзшая и перепуганная, прибежала домой, долго не могла уснуть, в конце концов уснула.

Разбудил отец, попросил вынести мусор, выпить рыбий жир, — ушел на работу.

Выглянула в окно. Мусорка у соседнего дома. Наспех оделась, побежала и снова эта попытка перед ней навести порядок в кузове. — А можно быстрее, холодно…– в ответ тихое, торопливое, –да, да, — я в школу опаздываю, — женщина забрала ведро, высыпала, вернула. — Ася обернулась, увидела хмурую Веру, от души последними словами пожаловалась на мусорщицу. Вера не сказала ни слова.