Шамбаров В. Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Делегаты на него тщательно подбирались, в основном из партийных аппаратчиков. И в конце съезда Хрущев объявил закрытое заседение, без прессы и представителей иностранных компартий, где 4 часа зачитывал “секретный доклад” подготовленный профессором Поспеловым. Использовались в общем-то старые троцкистские аргументы – ленинское “завещание”, история о том, как Сталин обидел Крупскую, как извратил нормы “партийной демократии”. Осуждались репрессии, на Сталина навешивалась и вина за поражения 1941 – 42 гг (в том числе, Хрущев перевалил на него собственную вину за катастрофу под Харьковом). Но коллективизация, “перегибы” индустриализации, голодомор обходились стороной. Осуждались только репрессии против коммунистов. Да и то не всех. Участников “уклонов” и оппозиций Хрущев не коснулся. Реабилитировались военные – Тухачевский, Якир, Блюхер и пр. И ряд партийных деятелей – Косиор, Постышев, Чубарь и др. (как ни парадоксально, это оказались в основном те, кто попал под расстрел за актвное участие в “ежовщине”). В целом же делегатам преподносился образ тирана и злодея Сталина и призывалось вернуться в истинному ленинизму.

“Секретность” доклада оказалась мнимой. Хотя по решению Президиума ЦК он предполагался именно секретным и только секретным, Хрущев и его приближенные постарались заблаговременно отпечатать его в виде книжечки, которая выдавалась делегатам съезда, потом стала рассылаться как бы только для коммунистов, но выдавалась и беспартийным. Собрания по обсуждению доклада были проведены на предприятиях, в колхозах, воинских частях, даже в школах среди старшеклассников. Книжечка шла и в иностранные компартии, ее содержание попало в западную прессу.

Это вызвало сильнейшее брожение в умах. Падал авторитет самой власти – если система столько лет была преступной, то ведь нынче правили выходцы из той же системы. С другой стороны, слишком многие коммунисты возмущались нападками на Сталина. И партийному руководству пришлось дать обратный ход. В июне ЦК КПСС принял постановление “О преодолении культа личности и его последствий”, где в целом курс партии при Сталине объявлялся верным, “некоторые ограничения внутрипартийной и советской демократии” признавались неизбежными “в условиях ожесточенной борьбы с классовым врагом”. А “перегибы” объяснялись личными недостатками Сталина.

Только с 1956 г. стало осуществляться окончательное преобразование ГУЛАГв. Он был переименован в исправительно-трудовые лагеря, в места заключения направлялись комиссии для пересмотра дел с правом немедленного освобождения. А всего в 1956 –1962 гг было реабилитировано 700 тыс. человек. Центральная ревизионная комисия реабилитировала и восстановила в партии около 30 тыс. человек. Отнюдь не миллионы. Причем это количество реабилитированных относится к тем, кто был репрессирован за все годы сталинского правления, в том числе и казненным, умершим в заключении. Остальные признавались осужденными справедливо. Их, правда, тоже начали освобождать, но без реабилитаций. Выпускали после того, как отбыли свой срок, не навешивая новых. Применяли условно-досрочное освобождение, “актировку” по болезням…

Охаивание прежнего руководства и прежней политики сказалось и за рубежом. Резко упал авторитет СССР в иностранных компартиях. Испортились отношения с Китаем – Мао Цзэдун счел такое поведение Хрущева некрасивым и “ревизионистским”. В Чехословакии, Польше, Германии, Венгрии начались волнения. Раз курс Сталина был “преступным”, то стоило ли оставаться в социалистическом лагере? Эти настроения умело подогревались западной агентурой. Ее, надо сказать, заранее готовили, обучали. В рамках операции “Красная шапка – красные носки” ЦРУ осуществляло спецподготовку вернерских, чешских, польских, румынских эмигрантов, которые должны были организовать “движение сопротивления” в своих странах. Вблизи границ создавались склады оружия для этих “движений сопротивления”.

Правда, в большинстве социалистических государств серьезные беспорядки удалось предотвратить, но в Венгрии дошло до восстания. На сторону мятежников перешло правительство, создавались отряды добровольцев. Тут как тут оказались и инструкторы из-за рубежа, и оружие… Повстанцы принялись убивать советских солдат, сотрудников своих органов госбезопасности и всех, кого обвяняли в просоветских симпаниях. Подключились не только венгерские “эмигрантские” организации, но и русские. НТС создал “полевой штаб” в Вене, направил в Венгрию своих активистов, которые действовали в составе повстанческих отрядов, пытались вести агитацию в советских частях.