Шампанское для аферистки

Ненавижу, когда она задает провокационные вопросы… Я действительно был адвокатом Аленкова, но, когда подписывал договор, представить себе не мог, что мне придется соперничать с Катькой.

А ей словесного подтверждения от меня и не требовалось — она уже все поняла:

— Леш, ты хоть понимаешь, что ты сделал? Я же рассказала тебе практически все, что мы в Старогорске нарыли по этому делу, а теперь ты собираешься эту же информацию пустить против меня?! Ты вообще в курсе, что это тайна следствия, что за ее распространение могут засудить?

— Ерунда, кто меня засудит? Я не подписывал никаких бумаг о неразглашении… — машинально ответил я и тут же об этом пожалел.

Катя дернула ручку дверцы, чтобы выскочить из машины, благо мы опять стояли, но я успел нажать блокиратор:

— Кать, не валяй дурака! Я взялся его защищать только потому, что Аленков действительно невиновен! Да ты сама будешь его допрашивать и поймешь, что к твоей краже он никакого отношения не имеет!

— У меня есть свидетельница, которую Аленков соблазнил и с ее помощью получил доступ к квартире Фарафоновых. Выпусти меня из машины. Я не хочу, чтобы нас видели вместе — я вообще не имею права с тобой разговаривать в нерабочее время.

Ну что я мог на это ответить? Катя вышла из автомобиля, огляделась и бодро зашагала вдоль дороги. Самое досадное, что я опять не знал, когда увижу ее: может быть, еще через полгода, а может, она позвонит мне к вечеру и извиняющимся голосом скажет, что вспылила. Я не могу предугадать ее действий. Странно, что даже в этой ситуации у меня и мысли не мелькнуло отказаться от защиты Аленкова.

* * *

Не успел я выбраться из пробки, как на сотовый позвонили — отобразился номер следователя Зайцева. Он торжественно объявил, что в двенадцать часов дня начнется допрос моего подзащитного Аленкова по делу о причастности к квартирной краже в Старогорске. Я мысленно аплодировал Катерине — чтобы уговорить Зайцева начать рабочий день на два часа раньше, определенно нужны способности.

Допросный кабинет «Крестов», наглухо запертый снаружи, казалось, был изолирован от всего мира. В отдалении лязга ли решетки, трещали с потолка лампы дневного света, но в кабинете все равно царил тоскливый полумрак. Катя сидела вполоборота ко мне, закинув ногу на ногу, и покачивала носком туфельки. Она, хмурясь, листала протоколы предыдущих допросов и делала вид, что в упор не замечает моих взглядов. Между нами сидел не менее хмурый Зайцев, сосредоточенно глядел в компьютер-наладонник и, несмотря на вырывающиеся оттуда веселенькие электронные мелодии, занимался, конечно, важным делом.

Аленков держался намного лучше, по крайней мере безысходности в его взгляде не было — только ленивая усталость, с которой он отвечал на вопросы Катерины. Занервничал он лишь раз, когда Катя упомянула, что она «по другому делу». О чем конкретно Катя собиралась говорить с Аленковым, я понятия не имел, а начала она издалека: полное имя, где родился, чем зарабатывает и все в таком духе. Наконец пошли вопросы о Гришином знакомстве с Дарьей Мерешко — это девичья фамилия его жены.

— Мы познакомились в Австрии, в Вене, в июле прошлого года. Даша там отдыхала, а я был на конференции археологов, представлял свою недавно вышедшую монографию. Называется «Аналитический метод в исследовании монет Восточной Европы XVII века». Между прочим, ее очень хвалили и мне настойчиво предлагали вести курс лекций.

— Григорий Григорьевич, — любезно спросила Катя, — вы монетами увлекаетесь, как я поняла?

Аленков, по-моему, смутился:

— Ну немного. Теме исследования средневековых монет я посветил девяносто восемь больших статей и две монографии. Третья пока в работе.

— Наверное, у вас и коллекция монет имеется?

— Конечно имеется. Совсем небольшая, правда, но у меня есть несколько довольно редких экземпляров. Кстати, в монографии, которую я сейчас пишу, я упомяну одну из своих монет.

— А монет времен Екатерины II у вас случайно нет?

— Екатерины? Нет… Я российские монеты не коллекционирую. Но в моей новой монографии я обязательно затрону и тему российских монет…

— Времен Екатерины?

— Да нет же! Но она и без Екатерины, я уверен, произведет фурор в нумизматической науке… если я отсюда когда-нибудь выйду, конечно.

Гриша тяжело вздохнул, но по изумрудным Катиным глазам я видел, что на фурор в науке ей плевать, она хочет Аленкова как раз засадить на всю жизнь.

— Мы говорили о вашей супруге, — напомнила она.

— Даша тоже увлекалась монетами, — снова вздохнул Аленков. — Отдыхала она в Бад-Киссингене в Германии, но, узнав о конференции археологов, специально поехала в Вену. После моего доклада она подошла, мы разговорились…

— До этого вы с Мерешко никогда не встречались?

— Нет конечно.

— Ясно. А где жила Дарья до вашей встречи?

— В Петербурге.

— Она коренная петербурженка?

— Понятия не имею… — страдальчески морщась, признался Аленков. — Коренная, некоренная — какая теперь уж разница?

— Разница есть, Григорий Григорьевич. Вспомните, пожалуйста, наверняка Дарья рассказывала что-то.