Шампанское для аферистки

— На свежем воздухе доработаешь. Давай-давай! И на будущее: пока начальство, — он кивнул на Катерину, — копчиком чувствовать не научишься, не выйдет из тебя опера.

Сам же под ошеломленным Катиным взглядом сел на начальственный стул, на котором смотрелся неожиданно гармонично, и предложил Кате сесть напротив. Одет он уже был не в спортивный костюм, а в серые форменные брюки и голубую рубашку с капитанскими звездочками на погонах — видимо, переоделся, пока Катя общалась с продавщицей.

— Вы что же — его начальник? — невольно вырвалось у Астафьевой.

— Вроде того… Племяш это мой: школа на ремонте, вот я его и пристроил, чтобы без дела не болтался. А Николаев Вэ Вэ — это я. Чайку желаете?

— Мне бы с Анной Мерешко переговорить, — перешла наконец к делу Катя, выяснив все остальные вопросы, — по поводу ее дочери. Что за люди Мерешко, чем живут. Вы ведь давно в поселке работаете?

Владимир Владимирович вкрадчиво кивнул:

— Работаю-то я давно… но ума не приложу, что вам про Анну Семеновну рассказать. Учительница она у нас в поселке, сейчас как раз в школе должна быть, ремонтом руководит. Все у нас ее уважают — добрая, умная, интеллигентная женщина. Не знаю, чем она могла Старогорскому СК насолить, — он бросил короткий взгляд на Катю, — да и не мое это дело. А дочка ее и подавно. Может, чего когда и натворила в городе-то, так она уже лет пять как померла.

— Пять лет? Вы, наверное, про другую дочь говорите. Меня интересует Дарья Ивановна Мерешко.

— Да одна у Анны Семеновны дочь, Дарьей звали. Я ее хорошо помню: славная была девчушка. Как школу окончила в семнадцать лет — умотала в Москву. Года три сюда носу не показывала, а тут приехала на лето, пошла на реку и на тебе — утонула. Муж Анны Семеновны, Дарьин отец, лет десять назад погиб, на машине разбился, с тех пор одна у нее радость была — дочка. Жалко ее, посерела вся после похорон. Вы уж если про дочку расспрашивать будете, то поаккуратней…

В Москве Дарья Мерешко успешно поступила в университет, писала матери письма, часто звонила, несколько раз даже присылала деньги — довольно крупные суммы. Летом две тысячи седьмого впервые за три года приехала в Южный. Утонула совершенно случайно: поехала с подругами кататься на лодке, лодка перевернулась. Течение в том месте сильное было, да и вода холодная, две девчонки выплыли, а когда вытащили Мерешко, та уже воды наглоталась, откачать не смогли. Наступление смерти зафиксировал фельдшер местной поликлиники.

Доктор — пожилой дядечка с аккуратными серебристыми усами, погрустнел, вспомнив Дарью Мерешко.

— Жалко девчонку, жалко… — приговаривал доктор, стоя с Катей у входа в поликлинику. — Я же ее еще маленькой помню: Анна Мерешко — моя соседка, через забор живем. Плавать-то Дашка никогда не умела, да и водица у нас в реке холодная, мышцы судорогой сведет — и уже не выплывешь. Мне осталось только смерть зафиксировать. Там и Владимир Владимирович был, участковый наш, все честь по чести оформил.

— А труп вскрывали?

— А как же! Но это уже в районном центре было, причина подтвердилась, разумеется.

— Вы говорите, что знали Мерешко с детства, все ее проблемы со здоровьем тоже вам известны?

— Да не было у нее никаких особенных проблем со здоровьем. Здоровая девчонка — резвая, веселая. Умница.

Выяснилось, что мать Мерешко, зная, что дочь погибла, была уверена, что повестки приходят по ошибке, потому и не реагировала. А когда незнакомый ей Аленков прислал телеграмму с просьбой приехать на похороны дочери, так вообще проплакала два дня, поражаясь, какие жестокие шутки у людей. Уже темнело, когда Катя опросила всех близко знакомых с Дарьей. По-прежнему не верилось, что речь идет все о той же Дарье Аленковой. В попытке разобраться Катя даже отправилась на местное кладбище, где девушка была похоронена. Чистая, убранная могилка с садовыми гладиолусами у памятника. На металлической табличке — имя Мерешко и годы жизни. А с выцветшей фотографии смотрела круглолицая шатенка, ничего общего не имеющая с той хрупкой блондинкой, которая работала няней у Фарафоновых.

Глава 13 Ложь

Грег не появился на следующий день после их разговора, хотя обещал. Оксана прождала в условленном месте на набережной почти час. В тот вечер у девушки случилась почти истерика, но тихая, беззвучная. Плакать она не смела, потому что родители обязательно начали бы расспрашивать, в чем дело.

Он объявился через день. Снова вошел в аудиторию посреди лекции и, извинившись, попросил Оксану выйти. Преподаватель — все тот же, по экономике, вопросительно уставился на нее, но девушка на этот раз не реагировала. Ей много стоило перебороть себя, но она досидела до конца пары. Вышла с толпой студентов и холодно бросила, не оглядываясь, что у нее еще один семинар.

Во время этого семинара Оксана не слышала никого. Она вполне отдавала себе отчет, что Грег может разозлиться, уехать и не вернуться уже никогда. Как она это переживет, Оксана не знала, но поставила себе условие, что если это произойдет, искать встреч уже не станет. Выйдя в коридор, огляделась — Грега не было. Не дождался.