Шампанское для аферистки

— Это было гениально, Катерина Андреевна! Сначала убедить меня забрать заявление, потом отпустить главного подозреваемого на все четыре стороны, закрыть дело, над которым весь угрозыск два месяца бился, и между тем мне до сих пор грозит зона. Гениально, просто гениально!

Максим, как тигр в клетке, метался от стены к стене в маленьком Катином кабинете, два раза пнул ни в чем не повинный стул и злобно сверкал глазами. Катя хладнокровно сидела за столом и делала вид, что контролирует ситуацию.

— Еще гениальнее было хватать человека на улице, ни с кем не посоветовавшись, и тащить его в ИВС! — парировала она. — А то, что ему нос сломали, вообще ни в какие ворота!

— Да меня рядом не было с его носом! — упав на стул, принялся оправдываться Федин. — А Соколок говорит, что Фарафонов сам споткнулся на лестнице в парадной! Я вообще ни при чем!

— Вот только Соколка сюда приплетать не нужно! Этой, с позволения сказать, операцией руководил ты, еще и Ваньку втянул. Тебе и отвечать!

Федин утих и насупился:

— Кать, что мне делать?

— Поговори с ней, — лучшего выхода Катя не видела. Хотя сомневалась, что Фарафонова сменит решение, даже если Максим перед ней на колени упадет. — Сейчас ты для нее только разменная монета, перестраховка на случай, если ее драгоценному Паше еще что-то предъявят. А узнает тебя получше, поймет, что тебе не только карьеру, но и жизнь ломает…

— Еще чего! — даже не дал договорить Федин. — Может, мне еще на жалость надавить? Про невесту беременную рассказать?

— Неплохая идея, кстати, — пожала плечами Катя.

— А может, мне еще перед этим молокососом ее извиняться?!

Астафьева смотрела на выпады Федина уставшим взглядом:

— Посадить тебя не посадят — в конце концов я училась на таком же юрфаке, как ее адвокат. Но погоны с тебя снимут на раз. Да ты сам здесь оставаться не захочешь, когда дело до суда дойдет.

Максим, злой на весь белый свет, вскоре ушел. Ушел, скорее всего, в пиццерию напротив — топить горе. Катя даже начала опасаться в какой-то момент, что он в таком состоянии и вправду заявится к Ларисе, но вместо того, чтобы поговорить, начнет спорить, а то и угрожать…

Сама Катя еще часа два сидела, вчитываясь в листы протоколов. Разнообразные неточности и слабые места она заметила уже на первой странице, дело можно было закрыть за отсутствием состава преступления еще до конца недели. Только никто не гарантировал, что разъяренная Фарафонова не ворвется к начальнику следствия и не потребует, чтобы дело передали другому следователю, менее лояльному к Федину. И что тогда?

Мать Дарьи Мерешко-Аленковой проживала в поселке Южном в двадцати километрах от Старогорска. Катя посылала ей повестки каждый вторник на протяжении уже двух месяцев, надеясь взять хотя бы измором, раз ей настолько наплевать на смерть дочери. Но Анна Мерешко не реагировала, даже не звонила. Петербургский следователь Зайцев и не надеялся, что Мерешко приедет к нему, но о необходимости явиться на допрос все равно известил.

Следователям было известно, что сам Аленков сразу после смерти жены отправил в Южный телеграмму и попросил тещу приехать хотя бы на похороны, обещал оплатить дорогу и прочие расходы. С тем же успехом. Это уже было странным — мать все-таки.

Так что в этот вторник вместо отправки привычной повестки Катя твердо решила отправить в Южный кого-нибудь из оперативников. Ситуацию осложняло то, что Максиму все-таки заявили отвод, так что заниматься делами, которые хоть как-то касались Фарафоновых, он не имел права. Правда, был еще безотказный Ваня Соколок — да, того загрузили другими делами, но Катя была уверена, что уговорит его. Не посмеет же он предложить ей тащиться в Южный самой, когда увидит, что одета она совсем не для поездки — об этом Астафьева позаботилась заранее и надела нежно-кремовый брючный костюм и белые босоножки.

Только все оказалось напрасно — Иван был в отъезде, его коллеги сомневались, что он появится в отделе до конца дня. А остальные опера к ее нарядам были равнодушны.

— А Федин неужели еще не появлялся? — спросила Катя заместителя начальника отдела.

— Я его не видел, — пожал плечами тот, — спросите лучше в дежурной части…

Астафьева даже сбегала в пиццерию через дорогу — узнала, что вчера Максим сидел здесь. Сидел долго и пил водку. Один. А потом вдруг резко сорвался и куда-то уехал. Это было хуже всего: достаточно трезв для решительных действий, но недостаточно, чтобы критически оценивать поступки.

Катя плелась на свой этаж и думала о том, что, если Федин вчера поехал к Фарафоновым, это конец. Скандал будет таким, что она уже ничего не сможет сделать… Поэтому, когда увидела Максима, подпирающего спиной дверь ее кабинета, растерялась.

— У меня для тебя хорошая новость, — бодро встретил он ее. — Угадай какая?

Несмотря на то, что стоял он на ногах твердо и взгляд был осмысленным, запах перегара от него ощущался явно.

— Ну не знаю… — вздохнула она, будучи готовой ко всему. — Наверное, ты взял Фарафоновых в заложники и те согласились забрать заявление.