Шампанское для аферистки

Предполагалось, что за это время Лариса Фарафонова напишет заявление о пропаже украшений, экспертиза подтвердит, что к коньяку из Настиной квартиры было что-то подмешано. А там, глядишь, и сам Павел сознается в обоих ограблениях.

— И что Лариса? — спросила Катя, выслушав историю. — Подтвердила пропажу?

Максим выглядел растерянным. Осторожно, как будто боясь самой папки, он листал заведенное на него дело и, кажется, только сейчас осознал, чем для него может все обернуться.

— Сначала-то подтвердила… Я же знал, что пасынка она ни за что не сдаст — честь семьи дороже. На хитрость пришлось пойти: пока она еще о Павле не узнала, вызвал ее на допрос и предъявил футляр. Мол, он с того июльского ограбления, а мы его нашли. Она и опознала, и надпись дарственную показала. Сколько ж у нее этих цацек, что она не помнит, какие украли, какие нет? Ну а потом, когда про Павла все выяснилось, явилась сюда уже с адвокатом и пела, что украшения перепутала и именно этот футляр день назад одолжила своему пасынку.

— А Павел что говорит? Он их принес в Настину квартиру?

— Сначала заявил, что не знает, как футляр к Насте попал, ну а после того, как с адвокатом пообщался, как по писаному начал толковать, что принес к Настьке футляр сам, на другой день забрал, а подлые менты его на выходе повязали и даже не объяснили за что. Сорок восемь часов вчера истекли, следователь собрался уже Фарафонова отпускать, а тут я со своим синяком вмешался, так что его опять задержали — теперь за нападение на сотрудника полиции. Оно мне надо было?! Дурак!

Федин швырнул папку, и та бы свалилась на пол, если бы Катя ее не подхватила. Понятно, что именно после этого адвокат Фарафоновых посоветовал Ларисе переходить от защиты к нападению и вспомнить про разбитый нос Павла.

— Максим, может, и не было никакого Грега-организатора? Не поторопились ли мы исключить всех Фарафоновых из круга подозреваемых? Павел постоянно нуждался в деньгах, был в ссоре с отцом, но благодаря Оксане имел доступ в квартиру… А что с коньяком?

— Экспертиза ничего не нашла, — Максим морщился — думать о Фарафоновых сейчас ему явно не хотелось. — Но раз он бутылку в квартире не побоялся оставить, так, может, он в стакан Настьке что-то бросил? И вообще, по этому делу мне Ваганыч теперь точно заявит отвод, так что больше меня про ограбление не спрашивай.

— На отвод не надейся. Фарафоновым лишний шум не нужен: выпустим Павла — тем более что задерживать его действительно не за что — и Фарафонова заберет заявление. Вот увидишь.

Дело Павла Фарафонова находилось в производстве, но следователь, видя его бесперспективность, с радостью согласился объединить его с делом по ограблению Фарафоновых и передать Кате.

Лариса Фарафонова прибыла на допрос не в сопровождении мужа, что было бы логично, а с адвокатом — чрезвычайно серьезным, энергичным и молодым, что не мешало ему быть при этом профессиональным, в чем Катя уже успела убедиться. Едва увидев в коридоре Катерину, Фарафонова обрадовалась, будто встретила старую знакомую:

— Катерина Андреевна, как же я рада, что дело Паши передали вам! Уж вы-то сумеете разобраться, а то предыдущий следователь бог знает что наговорил про мальчика! А я сама дала ему эти украшения, сама!

Все это женщина произнесла еще до того, как Катя пригласила ее в кабинет. Астафьева, которая готовилась едва ли не к войне, слегка растерялась, но, смерив Фарафонову взглядом, поняла, что та действительно настроена доброжелательно. Уж неизвестно, каким ангелом прикидывался ее пасынок, но та уверена, что «мальчик» невиновен, а пропажа украшений — недоразумение. Если так, то не нужно с ней ссориться — пускай забирает своего мальчика и оставит в покое Максима.

— Кофе, Лариса Георгиевна? — улыбнувшись, предложила Катя.

— Нет, спасибо, я очень тороплюсь, — она нерешительно села на предложенный стул и во все глаза смотрела на следователя. — Скажите, когда отпустят Пашу?

Пришла очередь Кати трогательно улыбаться:

— Сегодня. И хочу принести извинения за дознавателя, который задерживал Павла — конечно, на то не было оснований. Заявление о нанесении побоев он уже забрал, с украшениями, которые у Павла изъяли, как вы говорите, произошло всего лишь недоразумение, так что уже сегодня с вашего пасынка снимут все обвинения.

Произнося эту слащавую фразу, Катя сама поражалась, какой она, оказывается, могла быть лицемеркой. Мысли ее отличались от слов как небо и земля. Но самое главное сейчас было вытащить Максима.

— Правда? — еще больше расцвела Фарафонова. — А когда именно?

— Да вот, — Катя подняла стопку бумаг, — сейчас только на подпись нужно отнести документы. Если подождете минут тридцать, то сможете уехать отсюда вместе.

У адвоката вытянулось от неудовольствия лицо: раз ему не пришлось вставить ни слова, видимо, ему не заплатят. Фарафонова же на мгновение помрачнела и тут же, извиняясь, развела руками:

— У меня совершенно нет времени. Могу я передать для Паши деньги на такси? Или, еще лучше, я сейчас позвоню, и за ним приедет мой водитель…