Shanghai grand: forbidden love and international intrigue in a doomed world

В Токио они поселились в отеле Imperial - комплексе, главное здание которого было спроектировано соотечественником со Среднего Запада Фрэнком Ллойдом Райтом, - и использовали его в качестве базы для изучения Хонсю, главного острова Японии. Эддичан познакомил их со своей подругой, необычайно высокой японкой, которая пригласила их остановиться в их доме в городе Камакура, расположенном на берегу океана. Они видели человека в доспехах, проезжавшего мимо на огромном белом коне, - эксцентричный сосед, объяснил Эддихан, который любил наряжаться в самурайскую одежду своего отца. Впечатленная добротой хозяев, Хелен назвала предупреждения, которые им давали на Гавайях, о том, что не стоит так доверять японцам, "яблочным пюре". Единственный признак чего-то зловещего исходил от омерзительных таможенников, которые заставляли их заполнять бесконечные анкеты и с преувеличенным подозрением осматривали книги в багаже. Если представители NYK так и не объяснили, почему "Чичибу Мару" не поплывет в Китай, то для сестер хотя бы нашлось место на борту "Шанхайской почты". Это была маленькая грязная ванна, но им придется провести на борту всего одну ночь.

По прибытии в Шанхай их встретил пароход, который переправил их и багаж на расстояние двух миль от пристани NYK Wayside в районе Янцзепу до Бунда; Вангпу, как объяснил кают-компания, слишком заилена, чтобы большие корабли могли встать на якорь ближе к центру Международного поселения. По дороге Микки все больше разочаровывалась в Хелен. Она предпочла бы остаться в Токио или отправиться в Африку, где, как она узнала, ждал ее возвращения Матопе, мальчик-пигмей, которого она "усыновила" в Конго.

Маленькая шлюпка причалила к открытым навесам Таможенного причала. Потрепанные грузчики перекинули веревки через кнехты на набережной. Пока разгружали чемоданы, Микки осматривала набережную. Она видела кирпичные стены, каменные фасады, переполненные трамваи; справа от нее возвышался элегантный небоскреб с пирамидальной крышей - знаменитый отель "Катай", предположила она. На часовой башне куранты, как на Биг-Бене, отбивали четверть часа. Если не считать рикш, которые ничем не отличались от тех, что она уже видела в Японии, здесь не было ничего такого, чего турист Кука не мог бы увидеть в Нью-Йорке или Лондоне.

Спустя годы она вспомнит, что именно было у нее на уме, когда она впервые увидела Шанхай: "Так же, как я нахожу достаточно приятное место" - под этим она подразумевала Японию.

В то время как меня, бездельника и любителя почитать, снова утаскивают, чтобы провести несколько неудобных дней в таком вульгарном, шумном городе, как этот. Я не знаю и мне все равно, кто эти китайцы, но все знают, что японцы - единственные тонкие восточные люди. Китай - это пестрота. Китай красный, золотой, большой - все, что мне не нравится. Винни-Пух.

На пирсе их ждала женщина весьма необычной внешности. Из ее ушей свисали огромные нефритовые серьги, а голову обвивал искусно сложенный шелковый тюрбан. Бернардина Шольд-Фриц, старая подруга из Чикаго, горячо приветствовала сестер Хан.

Пока Бернардина усаживала их на заднее сиденье своего лимузина и называла водителю адрес кантонского ресторана Hung Fah Loh на Фучоу-роуд, она безостановочно болтала. Она договорилась, что на ужин к ним придут несколько интересных гостей: французский граф и его итальянская жена, поляк, натурализованный как француз, один из лучших молодых китайских эссеистов и китайский таможенник, который позаботится о том, чтобы сделать заказ по меню. Ресторан, добавила она загадочно, известен тем, что в нем подают лучшие в Китае лунные пирожные.

Графы, писатели, лунные пирожные. Возможно, призналась себе Микки, Шанхай все-таки окажется забавным.

 

Микки Ханн прилетела в Китай в удачное время, и прилетела удачно. Единственный человек, которого она знала в Шанхае, также оказался человеком, который, казалось, знал практически всех в Шанхае.

Бернардина Шолд-Фритц, женщина, встретившая сестер Хан на таможенной пристани в Шанхае, родилась в семье венгерских евреев из высшего слоя общества в Пеории, штат Иллинойс. Впервые она встретила Микки в Чикаго, где устроилась работать в газету Evening Post. После того как ее первый брак с газетчиком распался, у нее были приключения, которые соперничали (а часто и пересекались) с приключениями Микки: во время работы репортером в Нью-Йорке она подружилась с Дороти Паркер, а в Европе познакомилась с Ф. Скоттом и Зельдой Фицджеральд, Гертрудой Стайн и Айседорой Дункан. Во время путешествия по Дальнему Востоку в 1929 году она вышла замуж за неразговорчивого англичанина по имени Честер Фритц. Это был провиденциальный союз: Фриц, сколотивший состояние на торговле серебром, был другом сэра Виктора Сассуна, а его брокерская контора располагалась прямо над вестибюлем отеля Cathay.

На средства мужа Бернардина стала опытной свахой, поставив перед собой задачу объединить мультикультурную богему Шанхая и купеческую элиту Международного поселения.