Shanghai grand: forbidden love and international intrigue in a doomed world

Овадия, хотя и был все еще ошеломлен, почувствовал облегчение. По крайней мере, он сможет доложить сэру Виктору, что, как бы ужасны ни были разрушения, среди человеческих обломков не оказалось ни одного постояльца отеля "Катэй".

 

В мирное время "Большой мир" был переполнен даже по шанхайским меркам. Теперь же, когда война вернулась, центр развлечений на углу Тибет-роуд и авеню Эдуарда VII превратился в гудящий улей человеческой активности. На сценах, где еще недавно выступали акробаты и жонглеры, раздавали рис беженцам, спасающимся от насилия в Чапее и Хонгкеве. С предыдущего дня храм порока, так поразивший Йозефа фон Штернберга, был отдан добродетели и выполнял роль временного убежища.

На тротуаре беженцы выстроились в очередь, чтобы войти в здание. Когда со стороны Бунда раздались взрывы, толпу на короткое время охватила волна паники. Восемнадцать минут спустя со стороны реки Вангпу появились два самолета; люди зааплодировали, заметив на хвостовых оперениях бомбардировщиков бело-солнечные эмблемы националистов.

Затем один из самолетов начал терять высоту, как будто был поврежден. Когда он приблизился к Большому миру, из его подбрюшья выпали две темные точки. Первая ударила в диспетчерскую вышку посреди дороги, испепелив амманитского полицейского в шляпе с козырьком, который направлял движение. Вторая взорвалась в нескольких футах над землей, осыпав шестиэтажный зиккурат шрапнелью. Давление газа, образовавшегося в результате детонации, лишило тела одежды, которая, когда шок утих, оказалась сваленной в кучу на высоте пяти футов перед входом в Большой мир.

Последствия были еще более ужасными, чем сцены разрушений, вызванных бомбами, упавшими у отеля Cathay. Упав в густом людском сердце Шанхая в то время, когда беженцы заполонили тротуары, бомбы "Великого мира" убили 570 человек. Всего же число погибших в "черную субботу" достигнет 825 человек.

За четыре месяца до этого Запад был потрясен фашистской бомбардировкой Герники - первой подобной воздушной бомбардировкой беззащитного гражданского населения. Теперь целью стало сердце многолюдного мегаполиса, и за несколько минут число погибших и раненых всего от четырех бомб вдвое превысило число жертв трехчасовых ковровых бомбардировок в Испании.

Для многих тот факт, что китайцы бомбили свой собственный народ, был одновременно и неприятен, и непонятен. Некоторые предполагали, что националисты специально нанесли удар по Международному поселению, чтобы привлечь внимание мировой общественности к своему делу. Но на самом деле все объяснялось сочетанием некомпетентности, человеческих ошибок и случайности. Опрошенный на больничной койке репортером Shanghai Evening Post and Mercury, китайский капитан бомбардировщика, ответственного за бойню в Большом мире, объяснил, что стойки для бомб были повреждены японским истребителем, в результате чего самолет случайно сбросил полезный груз.

Благодаря тому, что журналисты были сосредоточены вблизи места злодеяний, новости о трагедии быстро облетели весь мир. Когда упали бомбы, знаменитый репортер Херста "Ньюсриел" Вонг находился всего в двух кварталах от места событий. Оператор службы кинохроники "Марш времени" сидел в холле отеля Cathay, когда взорвались бомбы, и заснял пылающий Lincoln Zephyr на Нанкинской дороге. Перехитрив националистическую цензуру, он бросил банки с пленкой другу, когда его тендер отъезжал от Бунда, и отснятый материал, перелетевший через Тихий океан на лайнере Pan Am China Clipper, в течение нескольких дней демонстрировался на киноэкранах по всему миру.

Всего через три дня после "черной субботы" Барбара Миллер, штатный писатель газеты Los Angeles Times, написала хвалебную статью о городе, который она знала в начале тридцатых годов:

С приятной иронией бомба пробила огромную дыру на Нанкин-роуд между двумя переполненными отелями - шикарным "Кэтей", известным среди туристов. Шанхай, Париж Востока, в котором больше кабаре, загородных клубов, роскошной жизни и унизительных страданий, чем в любом порту от Гонолулу до Суэца, принадлежит прошлому.

Для большинства жителей мира было очевидно, что в некогда очаровательном Шанхае все изменилось.

Для закаленных в боях жителей Шанхая, среди которых были Зау Синмай, сэр Виктор Сассун и Микки Хан, новая реальность не сразу стала понятна.

 

17: После субботы

 

Ни один город с такой жизненной силой, как Шанхай, не может быть закрыт в одночасье. Но в дни, последовавшие за 14 августа 1937 года, Международное поселение как никогда близко подошло к тому, чтобы превратиться в город-призрак.