Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

Из храма Пяти Гениев к сцене медленно идёт прекрасная девушка в сверкающем золотом одеянии. «Фея! Небесная фея!» — шепчутся зрители. При виде её коварные львы, которые уже спустились полакомиться добычей, словно побитые кошки, убираются восвояси, под тумбы. Фея подходит к погибшему и укрывает его своей накидкой. Звучит ария — я помню общий смысл и одну строфу. Красавица признаётся, что полюбила героя за его отвагу и готова пожертвовать беззаботной жизнью в свите Владычицы Запада, лишь бы её возлюбленный ожил и она могла быть с ним. Строфа же следующая:

Ты сердцем смел и умереть не вправе.
Пусть фонари разыщут путь во тьме.
Чтоб мог ты послужить своей державе,
А я могла и впредь служить тебе.

Прошение феи услышано. Золотая накидка взлетает ввысь, а храбрый чиновник возвращается к жизни. Нет ни страшной раны, ни крови — и я невольно проверил сумку у пояса: на месте ли флаконы Сюй Чаньпу. Все участники труппы, кроме музыкантов, один за другим выходят на сцену с красными фонариками — непременным атрибутом праздника. Апофеоз впечатляет. Зрители долго рукоплещут, а затем лезут за кошельками, даже те, кто изначально не собирался платить за открытое уличное представление. Кого-то, особенно неискушённых молодых франтов, ждёт неприятный сюрприз: пока они, смотрели на танцы, бои и прекрасную фею, над их кошельками успели поработать площадные воры — но кричать об этом они, конечно, не станут, чтобы их не подняли на смех за ротозейство.

Во время фехтовальных сцен я то и дело поглядывал на Юань Мина — как-то воспринимает их старый мастер меча? Новелла «Ханьский живописец» великого Пао-цзы начинается словами: «Тому, кто глубоко постиг искусство, сложно им наслаждаться». Но Диу Сянвэнь недаром назывался мастером и даже уличной постановкой умел, похоже, угодить и самым взыскательным знатокам. Во всяком случае на лице моего спутника читались одобрение и искренний интерес.

В честь праздника мы решили до конца дня задержаться в Дайча и продолжить путь на следующее утро. К тому же господин Юань хотел отправить в столицу письмо, а в тот же день этого было не сделать. Да и у меня имелась своя попутная цель. В отцовской тетради были такие примечательные стихи:

«Находка так находка!» — кричишь ты на ходу. —
Гнездо свила пичужка на дереве в саду!
Я раздобуду пику — а щит давно готов —
И встану караулить от уличных котов.
Дай полосатым волю! Но в середине дня
Часы занятий в школе… Постойте за меня!»

Примечательные тем, что слово «находка» употреблялось дважды, и, как это трактовать, я не понимал. То ли в селении Дайча имелось два нужных, почти соседних адреса, по каждому из которых нужно было получить кусочек верительной бирки, то ли отец, забывшись, употребил одно из слов в «обычном» смысле — не вкладывая в него что-то особое. Но в таком случае какой адрес считать истинным: первый дом или всё-таки третий?

И тут, словно предлагая разрешение загадки, услужливо возник прежний вопрос. Мог ли «господин Белая Шляпа» быть в курсе дел «тайных учёных»?

Когда мы оплатили номер в гостинице и сели перекусить, я как бы между прочим спросил:

— У вас здесь, часом, нет знакомых?

— Едва ли, — ответил Юань Мин. — В этих краях я не был очень давно.

— А вот у моего отца они, похоже, были. Я разбирал его записи, и в них фигурирует некий друг его юности, живущий в Дайча. Вернее, его адрес. Коль скоро мы оказались здесь, не стоит ли его разыскать?

— Конечно! Иная дружба длится из поколения в поколение — разве это не тот случай? Зная твоего отца, могу предположить, что этот человек в Дайча — если, конечно, ещё живёт здесь — человек высоких качеств. А упускать дружбу с достойными людьми так же нелепо, как заводить её с недостойными.

— В таком случае отправлюсь прямо сейчас, — сказал я и тут же пригласил Юань Мина составить мне компанию.

Дайча не имеет городского статуса, но вдвое превосходит размерами областную столицу Цзюй. Такие парадоксы (разумеется, не областных, а префектурных масштабов) бывают и в других частях горной страны, но чаще прочего — в Девяти областях: Сюй, Тань и Чао тоже меньше своих пригородов. Чтобы добраться до места, мы попросили хозяина гостиницы вызвать для нас паланкин. Носильщики уже предвкушали щедрые чаевые по случаю праздника, но быстро сникли, едва я попросил доставить нас на северо-восточную окраину селения.

— Зачем же вам туда, сударь? — тревожно откликнулся один из них. И на мой удивлённый вопрос, что в этом такого, ответил: — Если вам в обитель Облачного Дворца, так волей батюшки-губернатора Лян Чжунли её разогнали года полтора назад.

— Есть же там дома и помимо этой обители, — нетерпеливо произнёс я. — Ваше дело нести. Если хотите, так за двойную плату!