Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

Внутри было шумно и многолюдно, но, разумеется, вместо музыки и фей приходилось довольствоваться лающей перебранкой и красными лицами соседей. Те двое, которых ради нас согнали с мест, ребята разбойного вида, сидели чуть поодаль и злобно сверлили нас глазами. Не успел половой принести заказ, как к нам подсел косматый пропитой дед и, пояснив, что свободных столов не осталось, невозмутимо взялся за похлёбку.

На этот раз Ли не стал долго держать меня в неведении и сразу представил мне Цзаня Старого.

— Сколько вы сообщений получили? — хрюкая и причмокивая, спросил тот.

— Девять.

— Добавить пока нечего.

— Вы уже вышли на местную гильдию нищих? — осведомился Ли, поглядывая в окно.

— Конечно! Верховодит мой знакомый, косоглазый Жаожан. Они ни при чём.

Старик ел совершенно омерзительно — даже по здешним меркам. Обиженные нами разбойники теперь посмеивались, вероятно, считая себя отомщёнными. Хозяин обеспокоенно смотрел в нашу сторону.

— Завтра в это же время мне нужен портрет убийцы, — сказал Ли, резко вставая из-за стола.

— Да пожалуйста, — развязно ответил Цзань и громко высморкался.

Неожиданно для хозяина, который уже собирался собственноручно вышвырнуть старика вон, мы добросовестно (пусть и с видом оскорблённого достоинства) оплатили нетронутую еду и чинно покинули заведение, оставив Цзаня разбираться с вином и свининой.

— Вот теперь пойдёмте в «Литературные таланты», — улыбнулся Ли, едва мы вновь оказались на свежем воздухе.

Глава пятнадцатая. Бесхвостый Лис дополняет слова судьи Цао, городская стража прибывает вовремя

К ямыню судьи Цао мы явились ранним утром, рассчитывая после опознания переговорить и с ним самим, благо его дом, суд, тюрьма и мертвецкая, как и в большинстве окружных управ, располагались по соседству. У ворот нас ожидал судебный старшина. Он и препроводил нас в морг для опознания.

От омерзительного запаха разложения выворачивало наизнанку. Ханыль пролежал без кремации семь дней, но некоторые трупы пробыли здесь гораздо дольше. Я не смог себя заставить и шагу сделать от двери, но Кванмин совершенно спокойно прошёл к телу и удостоверил, что это действительно его племянник. Мельком осмотрел его и администратор Ли.

Я попросил старшину провести нас к судье. Он, угодливо кланяясь, повиновался. Удивительно было видеть такое почтение после вызывающего поведения пристава, но вскоре я понял, что поклон предназначался не мне. Судья Цао, кажется, ждал визита — и всё-таки при нашем появлении на секунду опешил. После приветственной церемонии он объявил, что очень рад нас видеть, и как-то выжидающе посмотрел на Ли.

— Погиб наш земляк, и мы хотели бы участвовать в расследовании, — выпалил я.

— В этом нет необходимости, — сказал Цао, глядя по-прежнему на Ли. — Я, бесталанный, очень благодарен вам за бесценные наставления, которые получал от вас в прошлом, но сейчас в деле достаточно улик, и оно практически раскрыто.

— Могли бы мы с ними ознакомиться? — продолжил я.

Мне очень захотелось тут же, при старом Кванмине, ввязаться в этот бой и выйти победителем. Я был совершенно уверен, что никаких доказательств против господина Чхве у Цао нет и быть не может, а значит, слухи, которые ползут по городу явно с дозволения властей, совершенно несостоятельны. Глаза судьи недобро сверкнули, он провёл взглядом по нам троим и остановился на Кванмине.

— Вообще-то такое не практикуется, — произнёс старшина, по-своему истолковав взятую начальником паузу.

Ли разочарованно вздохнул. Я тоже воспринял это по-своему и в запале сказал, что об уликах судачит уже весь город, так зачем же хранить секреты от нас. Цао с видимой неохотой уступил, и мы прошли в одну из комнат, где на широком столе покоились несколько свёртков разных размеров.

Начало истории, которую он излагал, было нам, по сути, известно. Погибший (судья читал его имя по-китайски — «Бай Ханьи») неделю назад вместе со знакомым направлялся пообедать в компании друзей. Неподалёку от окружной управы путь им преградил нищий калека, упавший на костылях посреди улицы Яшмовой Луны. Когда погибший начал его обходить, он в попытке подняться задел и оцарапал его острым концом костыля. Похоже, Ханыль не заметил никакого подвоха: он даже поддержал нищего и помог ему встать, после чего взял коляску и отправился в уже знакомый нам ресторан «Литературные таланты». Поднимаясь по лестнице на третий этаж, он почувствовал себя плохо, а через несколько минут скончался за столом на глазах у четырёх человек.

— Погибший отличался крепким сложением и не имел признаков опасных заболеваний, — говорил Цао. — Судебный медик определил смерть от отравления, и мы, разумеется, первым делом решили, что оно произошло в ресторане. Но эта версия оказалась несостоятельной. Получили мы и другие улики.