Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире

Как выяснил Абенд, война не закончилась и в Международном поселении. В следующий понедельник он отправился за покупками на Нанкинскую дорогу. Пока его помощник находился в универмаге Wing On и заказывал полевой бинокль, Абенд, оставшийся в машине, чтобы выкурить сигарету, заметил, как над головой пролетел серебристый аэроплан. Затем земля издала тошнотворный крен, и он почувствовал, как на крышу машины посыпались обломки близлежащих зданий.

Он понял, что в универмаг попала бомба. Абенд, пораженный жуткой тишиной, слышал только звон падающего стекла и грохот рушащейся кладки. Затем его окровавленный помощник на руках и коленях пополз обратно к машине. В момент взрыва он находился в лифте вместе с одиннадцатью другими людьми; выжили только он и оператор. Проследив за тем, чтобы его помощника доставили в больницу, Абенд, все еще покрытый гипсом и кровью, прихрамывая, вошел в «Кантри-клуб». Выпив двойную порцию бренди, он обнаружил, что над его правой лодыжкой застрял кусок стекла размером с мизинец.

Число погибших, составившее 600 человек, было почти таким же, как в «черную субботу». Позже Абенд узнает, что китайский пилот, преследуемый японскими истребителями, запаниковал и сбросил бомбы, чтобы облегчить свой груз. Одна 750-фунтовая осколочная бомба угодила в крышу американского военно-морского склада, где хранились тонны мин и тяжелых снарядов; к счастью, она не взорвалась. По мнению Абенда, если бы она взорвалась, большая часть центра Шанхая была бы стерта с карты.

Какими бы ужасными ни были эти инциденты, иностранные концессии Шанхая были избавлены от реального вооруженного конфликта. Неизвестно, как большинство шанхайцев боролись за контроль над китайскими районами города. В первые дни боевых действий две элитные дивизии Чан Кайши, прошедшие немецкую подготовку, успешно оттеснили японцев в Хонгкью к местам высадки на пристанях реки Вангпу.

Войска, прибывшие из Японии, — 40 000 человек за первые три недели войны — и Императорский флот, взявший ключевые форты в низовьях реки, китайские дивизии начали отступать в сельскую местность к северу от города, сжигая магазины и дома в Чапее, когда они бежали.

Когда ночной клуб Cathay's Tower вновь открылся, он стал излюбленным местом сбора иностранных журналистов.

Однажды вечером, когда Микки решила надеть вечернее платье и присоединиться к репортерам в отеле Cathay, она мельком увидела, как в Шанхае наступает новый порядок.

Перед отелем, где я перешагнул из машины на бордюр, три японских джентльмена прошли мимо светящейся парадной двери. Они были без шляп, маленькие и пухленькие, деловые люди, впервые бесстрашно появившиеся после двух месяцев пряток от редких толп. Они шли неторопливо, оценивающе оглядывая город, строя планы.

…Затем по тротуару прополз одноногий нищий, который никогда никого не пропускает, и протянул свою кепку, как он всегда это делает, как он делал, я убежден, в тот день, когда бомба убила шестьсот человек на этой улице. Он никогда никого не пропускает, протянул кепку мне, но, похоже, не заметил этих японских джентльменов.

Микки обнаружил, что «Cathay» заполнен корреспондентами, наблюдающими за боями и обстрелом китайского города. «Вот они, теснятся у бара в башне Cathay, хвастаются друг перед другом на весь мир, каждый старается быть скучнее и интернациональнее другого». Она нашла странную красоту в ночном бою: «Над всем этим непрерывно появлялись полосы света, как будто какая-то большая кошка царапала темно-синий бархат; звезды перебегали с одной стороны окна на другую, а взрывы посылали вверх короткие фонтаны жидкого золота».

Японские флаги были подняты над китайскими районами города, за одним исключением — складом «Джойнт сэйвингс» на северной стороне Сучоу-Крик. Пятьсот человек из 1-го батальона 524-го полка националистической армии нашли убежище в десятифутовых стенах склада, где им удалось сдерживать объединенную мощь японских войск в течение четырех дней. Осада шанхайского «Аламо» вдохновила весь Китай.

Знамя пробралось на склад, позволив китайцам поднять бело-солнечный флаг. Когда мировая пресса обратила внимание на «Одинокий батальон», генералиссимус осознал их пропагандистскую ценность. Мадам Чанг, обладавшая талантом к лапидарным прокламациям, заявила: «Они должны умереть, чтобы Китай мог жить!». У самих солдат были другие идеи: пока японские пулеметчики перезаряжали оружие, они бежали по мосту, сдавая винтовки муниципальной полиции, и входили в безопасное Международное поселение, откуда их увозили на двадцати британских грузовиках. Вопреки невероятным обстоятельствам, во время осады погибло всего сто человек.

Когда сопротивление китайцев ослабло, корреспондент из сети газет «Херст» позвонил Микки и сообщил, что бои продвигаются на север, к Нанкину, и он будет двигаться вместе с ними. К тому времени она была настолько отвратительна, что увидела вуайеризм мировой прессы, что прокричала в трубку: «Вы все стервятники. Это значит, что вы все уедете из города, и это уже хорошо». Она бросила трубку с такой яростью, что та чуть не треснула.