Шанс #3

Ноуа оторвал взгляд от пола и увидел лицо мальчика, ненамного старше его самого. Худощавый, слегка сутулый обладатель широкого приплюснутого носа и густых, торчащих в разные стороны бровей неожиданно дружелюбно улыбнулся:

– Не обращай внимания, они всем новичкам такое устраивают. Какой у тебя номер?

– Q8A-37.

– Так это рядом со мной, пойдем. Кстати, я Тео.

В конце смены ноги у Ноуа гудели. Еще бы, двенадцать часов простоять у конвейера. Но ни физическая боль, ни насмешки, ни волнения первого дня не могли затмить его радость: у него теперь настоящая работа, и не где-нибудь, а в американской компании!

– Ты чего такой довольный? – усмехнулся Тео, глядя, как Ноуа чуть ли не вприпрыжку спешит заселиться в общежитие.

– Теперь я взрослый, начну копить деньги, с такой-то зарплатой!

– И на что собираешься накопить?

Ноуа немного помолчал, словно сомневаясь, стоит ли доверять новому другу. А потом решился:

– Я хочу поступить в колледж. Стану первым человеком в семье, который уедет в Манилу. Буду родителям на все праздники подарки отправлять. А что там, даже не на праздники, каждый день смогу!

Тео посмотрел на него внимательно, с непонятной Ноуа грустью, а потом отвернулся и ответил словно в пустоту:

– Конечно. У тебя обязательно все так и будет.

* * *

Утро выдалось для Евы не из приятных. Она вернулась в отель далеко за полночь, и, пытаясь уместить в голове все, что узнала от Ноуа, несколько часов ворочалась на скрипучей кровати, слушая, как под окнами горланят туристы. Впрочем, заснуть и так бы не получилось: перед глазами стояли кадры, показанные мальчиком.

Теперь пазл сложился. У нее есть фото, видео, рассказ свидетеля. Ситуация яснее некуда: Никита Осадчий не просто помешан на контроле, не просто врал и притворялся, – он жестокий и алчный человек, который ради скольких-то миллионов долларов превратил жизни тысяч людей в настоящий ад. Пиздец.

И хуже всего, что, даже убедившись в этом на сто процентов, она продолжает испытывать чувства к Никите. Хочет увидеть его, коснуться, обнять, ощутить запах… Какого черта?! Что с ней не так, если, несмотря на все часы терапии и долбаную работу над собой, ее до сих пор тянет к этому психопату? Почему сердце и тело подло предают ее?

Девушка схватила подушку в дешевой цветастой наволочке и со всей силы ударила о стену, еще и еще, продолжая до тех пор, пока пух не показался сквозь ткань. Тогда Ева почувствовала, как злость уступает место бессилию и отчаянию. Слезы, катящиеся по щекам, не принесли облегчения. Внутри осталась лишь пустота и космический холод.

Сегодня она должна поступить правильно, несмотря на то, что всем будет больно. Для любви здесь не хватит места.

Глава 36

Дорога в Танаван казалась чуть более знакомой, хотя по-прежнему бесконечной. Ехать автобусом в этот раз Ева не рискнула. За окном такси проносились ряды убогих лачуг, слепленных друг с другом. Крыши, покрытые пальмовыми листьями, хлипкие стены, которые, казалось, развалятся при малейшем порыве ветра, и дырявые заборы отчаянно контрастировали с роскошной, сочной зеленью. Повсюду, куда ни глянь, висело мокрое тряпье: на окнах, густо натянутых веревках, уголках крыш и даже электропроводах… Огромное лоскутное одеяло, растянувшееся на несколько тысяч километров.

За более чем десять лет в журналистике Ева успела убедиться: никакие свидетельства, документы, рассказы очевидцев не могут заменить ее присутствия. Она безоговорочно поверила мальчику, но ей нужно было увидеть фабрику собственными глазами. Хотя бы издалека.

Неразговорчивый таксист остановился прямо у новенькой асфальтовой дороги, ведущей к Soft Powers. Огромные серые корпуса с плоской крышей, огороженные по периметру забором с колючей проволокой, казались чужеродными, не принадлежащими здешним джунглям. Слишком большие, слишком стерильные. Девушка прекрасно понимала, что попасть внутрь не удастся: не помогут ни хитрость, ни настойчивость. Но что-то неудержимо тянуло ее туда.

«Как в тюрьме», – подумала Ева, глядя на камеры слежения, развешенные через каждые десять метров, но быстро осеклась. По сути, это и есть тюрьма. Империя зла, построенная руками Никиты Осадчего, возомнившего себя великим изобретателем, а на деле – злого гения с затуманенным деньгами рассудком.

Ева шла по новому асфальту, периодически оглядываясь, словно чувствуя на себе чей-то взгляд. Но вокруг никого не было. Только ветер трепал макушки гевей, превращая шуршание листьев в неразборчивый шепот: «Уходи…»

Перед главным корпусом была огромная, почти пустая парковка. Девушка еще раз оглянулась, чувствуя, как колотится сердце. И снова – никого. Спрятавшись в тени одиноко стоящего грузовика, она прождала несколько минут, и тут к воротам подъехали три автобуса, полные людей. Издалека она не могла рассмотреть лиц, но в отдельных невысоких фигурах угадывала подростков. Охранники в ту же минуту подошли к рабочим, и те отрепетированным движением выстроились в шеренгу, словно на армейском плацу.