Шанс #3

Еще одной радостью в жизни мальчика были редкие, но тем более ценные посылки от тети Мики, улетевшей в Америку несколько лет назад. Ехать за ними нужно было в соседний поселок, и Ноуа, лопавшийся от гордости, тащил домой тяжеленную коробку, фантазируя, что же лежит внутри на этот раз. Обычно тетя присылала всего понемногу: одежду, обувь, книги, игрушки. Но больше всего он любил открытки, разглядывал их часами, представляя, как где-то далеко, за океаном, Мика живет совсем другую, полную приключений жизнь, так не похожую на его собственную. Именно благодаря тете он выучил «правильный» английский: сперва по детским книжкам с картинками и журналам, потом – по романам о драконах, викингах и волшебных королевствах. Большинство сверстников в деревне, да и взрослые тоже, разговаривали на «таглише» – живой и по-своему обаятельной смеси английского и тагальского. Это было неудивительно: все хотели подражать городским, которые из двух официальных языков все чаще выбирали английский. И Ноуа, к тому времени уже свободно разбиравший тексты американских песен по радио, стал местной диковинкой. Даже старшие мальчишки стали относиться к нему с уважением, когда он перевел свежий трек The Weeknd.

За два дня до тринадцатилетия Ноуа, как он думал, получил неожиданный подарок. Один из рыбаков в порту, Мигель, рассказал, что в Танаване набирают людей. Подробностей он не знал, но слова «новая американская фабрика» так врезались в память мальчишке, что тот несколько ночей не мог уснуть. Разумеется, в 13 лет официально устроиться на работу было невозможно. Но Мигель пообещал, что его знакомый поможет: в цеху по сборке аккумуляторов как раз ценились маленькие руки, способные ловко управляться с крошечными деталями. Так Ноуа резко стал шестнадцатилетним – по крайней мере, по документам.

На собеседовании у него проверили лишь знание английского алфавита. Фабрика состояла из нескольких зданий, и, чтобы не заблудиться, нужно было уметь отличить корпус G от корпуса F. Люди в костюмах с аккуратными стрижками так вежливо разговаривали с мальчиком, что он не мог поверить своему счастью. Родители всеми правдами и неправдами выменяли американские гостинцы на мобильный телефон для Ноуа, а провожать его на фабрику собралась чуть ли не вся деревня. В тот день он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Прямо сейчас перед Евой сидел самый несчастный человек на земле.

– Они обманули меня, как и всех остальных. Не заплатили, сколько обещали. Но дело даже не в этом… Я хотел уйти, но мне не разрешали. И многие хотят, но они никого не отпустят просто так.

– Но ты же сумел выбраться, сейчас в безопасности, мог бы все забыть. Почему захотел встретиться со мной?

Ноуа еще раз посмотрел на Еву, удивленно и даже как будто с разочарованием:

– Ради Тео. Он не должен был умереть.

* * *

Свой первый день на фабрике Ноуа запомнил на всю жизнь. Тщательный обыск у проходной, где охранники четко дали понять: если кто-то пронесет в цех камеру или телефон, то вылетит отсюдай как пробка. Бесконечный длинный коридор и стены, выкрашенные в серый мышиный цвет. Слегка подрагивая от внутреннего напряжения, словно плохо натянутая струна, мальчик целиком сосредоточился на том, чтобы найти нужный корпус. Сделать это в огромном здании, полном снующих людей, было непросто. У абсолютно одинаковых железных дверей стояли рослые мужчины: еще одна проверка, прежде чем наконец попасть на рабочее место. Маленький кусочек пластика, служивший пропуском, стал практически мокрым во вспотевших от страха ладонях. Ноуа приложил карточку к считывателю – раздался неприятный визжащий звук отмены. «Сильнее нужно прижимать!» – раздраженно прикрикнул охранник и, выхватив карточку, сам провел ею, открыв массивную дверь. Мальчик выдохнул и шагнул внутрь.

Лампы в цеху горели, как в операционной. Холодный неуютный свет на секунду ослепил Ноуа, и тот с непривычки зажмурил глаза. А когда открыл, полсотни людей уже выстроились по обе стороны конвейерной ленты, тянувшейся словно ядовитая металлическая змея. Было совершенно непонятно, как найти метку «Q8A-37», обозначающую его рабочее место. В голове крутились английские буквы, и он несколько раз в панике повторял про себя алфавит.

– Что, пацан, читать разучился? – Хрипловатый прокуренный голос выдернул мальчика из собственных мыслей. На него смотрели несколько пар глаз, равнодушных, насмешливых, казавшихся угрожающими в искусственном свете.

– Я… Не… Может быть, вы подскажете?.. – растерялся Ноуа.

– Че тормозишь? Не путайся под ногами! Шевелись давай, а то получишь! – раздалось несколько разных голосов, и громкий рокот прокатился по цеху.

Мальчик почувствовал, как к горлу подступает противный комок. «Только бы не расплакаться, только бы не расплакаться», – отчаянно повторял он про себя, сжав кулаки.

– Пацаны, хватит. Оставьте новенького в покое.