Шанс для чародея

Под золотыми кружевами платья вздымалась высокая грудь. Захватывающее зрелище, особенно, если смотреть сверху. Туго затянутый корсет только подчеркивал ее пышность. Кружевное бурно почти не скрывало два соблазнительных полушария. Черные, как смоль, локоны рассыпались по плечам. Желтые ленты и нити жемчуга, вплетенные в них, казались живыми. Они как змеи и гусеницы извивались в ее волосах, а лицо княжны было безмятежно и так прекрасно. Под ее расшитым бисером подолом шмыгнуло какое-то отвратительное на вид сверхъестественное существо, но она даже бровью не повела. Она ничего не боялась, потому что сама была самым черным злом, какое только можно себе представить. Но при всем при этом она была редкостной красавицей. Я засмотрелся на нее. Заметив меня, она пренебрежительно фыркнула, будто я всего лишь гадкое насекомое, которое так хочется стряхнуть со своего золоченого рукава.

- Поди прочь отсюда, - ее красивый голос обжег, как раскаленный жгут. Я вздрогнул и чуть не скатился вниз с полки.

- А? Что? Я вам мешаю общаться с ними? - мне стоило сил кивнуть на книги.

- Я велела, чтобы ты ушел, - она обмакнула перо в чернильницу, резко подбежавшую к ней, перебирая свинцовыми ножками. С книгами она и вправду общалась, а чернильница, бегающая по столу перед ней, напоминала живого синего краба.

- Уходи, - уже в третий раз повторила она. - Почему ты такой тупой, что я должна повторять?

- Как скажите, княжна, - я подхватил книгу, упавшую с полки, сам скатился вниз так, что ударился головой и теперь, наверное, правда, сильно поглупею. Я должен был уходить, значит, уйду, а ведь мне совсем не хотелось.

Дверь услужливо раскрылась передо мной сама, но, выходя, я опять ударился головой на этот раз о дверную притолоку. Перед глазами на миг заплясали звезды, и я вынужден был задержаться на пороге. Потирая набухавшую шишку на лбу, я обернулся. Не смеется ли Одиль надо мной. Но она не смеялась. Ей просто было все равно. Даже если бы мой труп лежал внизу под ее окнами, она бы вовсе и не заметила. Камиль рассказывал мне историю о каком-то бедняге, погибшим из-за нее на дуэли, который выходил из могилы каждую ночь, чтобы спеть под ее окном серенаду, а ей было наплевать. Вот и сейчас ее пальчики сосредоточенно водили пером по бумаге. Оно чуть постанывало и скрипело, но ей его было не жалко. И меня тем более. А я весь уже покраснел от стыда. Нужно ли попрощаться перед уходом? Как там велит этикет? Я уже и не помнил, но знал, что если раскланяюсь, она просто не обратит внимания. Ну и штучка.

Проследив за ней, я разузнал, что тайком от отца она ездит на свидания со смертными кавалерами, которых потом сводит с ума или убивает. У нее был припасен для таких поездок чудесный белоснежный конь, шкура которого сверкала. Не знаю, где она его прятала. Он приходил к ней из леса сам, когда она звала, и мог прикинуться, как единорогом, так и пегасом или просто крылатым конем. Все по усмотрению его госпожи.

Как-то утром я ревниво наблюдал за ней, возвращающейся со свидания с букетом фиалок, приколотых к корсажу. Их явно кто-то ей подарил. Кто-то богатый и влиятельный, потому что шелковая лента, который был перевязан букетик, сверкала золотым гербом.

Внезапно подошедший Камиль также уставился на красавицу во все глаза. Наверняка, он жалел, что не сам везет ее на спине. Вот было бы удовольствие. Неожиданно я ему позавидовал. Скольких красавиц он почувствовал на своем горбе, прежде чем их утопить. Одиль явно была не из числа.

- Хотел бы приударить за ней? - я кивнул на наездницу на волшебном коне. - Может тогда она и тебя объездит?

- В каком смысле? - тут же ощетинился он.

- Друг мой, с тобой возможны все смыслы этого слова.

- Наглец, - его пальцы сжались в кулаки, уши под зеленым беретом в миг заострились и стали напоминать лошадиные. Глаза вспыхнули красным огнем, как две гнилушки в лесу. В заострившихся чертах лица и впрямь появилось нечто лошадиное. Не хватает еще сейчас вместо речи услышать ржание. Правда, язык зверей я хорошо понимаю, а вот язык никсом? И есть ли у них свой язык или наречие вообще? Но спрашивать об этом у Камиля сейчас не стоило. Он был в таком состоянии, что любую фразу мог принять за оскорбление.

- Да не злись ты так, речной скакун, твой хозяин все равно благоволит к тебе больше, чем ко мне, - попытался я поднять ему настроение, но бледные кулаки Камиля сжались еще крепче.

- Это потому что в отличие от тебя я знаю свое место, бродячий маг.