Шанс для чародея

- А, не хотите больше встречи с ним? - Аллегра испытала миг своего мрачного торжества. - Одна капля моей крови и он вырвется на волю, по крайней мере, одна из его темных частиц.

Она поиграла кинжалом, словно еще размышляла, стоит ей порезаться или нет.

- Что ты хочешь сделать со всеми нами? - перепуганный Амброзио забился в резное кресло стоявшее в углу и настороженно наблюдал за ней своими хитрыми свиными глазками. - Что он хочет сделать?

- Хотите, я позову его, и вы спросите сами, - предложила Аллегра. - Вы боитесь его, хоть и не верите. Вот он венец неверия, вы испытываете страх перед тем, существование чего отрицаете.

Она собралась уйти и вдруг резко обернулась, услышав шаги невидимого провожатого у себя за спиной, и я тоже слышал, хоть и боялся признаться в этом даже самому себе.

- Ты не сможешь держать нас в страхе вечно, - промямлил монах ей вслед, едва она отвернулась.

- Я и не собираюсь, - Аллегра снова продемонстрировала ему кинжал, рискованно приблизившийся к ее запястью. - Вечность это ведь долго. Вы же не думаете, что я дам вам возможность так долго жить.

А потом ее черный шлейф заструился по полу за ней, как змея. Или еще вернее как опасный драконий хвост. Я едва успел отпрянуть от двери и запрыгнуть на первую балюстраду, чтобы не попасться ей на глаза. Наверняка, она чувствовала, что я за ней следил и все же, соблюдая этикет, я не должен был позволять ей об меня спотыкаться.

ПРИГОВОРЕННЫЕ И ЖЕРТВЫ

Вечером я последовал за ней в кабак к нечисти. Темно-синяя накидка Аллегры была, как маяк, а кругом нее то здесь, то там выныривали странные существа. Было необычным видеть их прямо на улицах города среди людей, но она будто их притягивала. Они бежали именно за ней, а не ради проказы, но приблизиться близко или потрогать ее опасались, будто она подобно солнцу притягивала их, но могла обжечь при более близком контакте. Это неспроста. Невольно я заинтересовался ею еще больше.

Она указывала своими изящными руками на тех, кого следует казнить за колдовство, а сама изучала черные книги и развлекалась в компании сверхъестественных существ. Я заглянул в окно кабака и заметил, как она целовала кого-то, прячущегося во мгле. Или это было просто тень. Мне наверняка мерещиться. Я отогнал попрошайку, который начал приставать ко мне под окнами кабака. Это оказался гном. Он рассмеялся и пообещал, что при следующей встрече проявит ко мне такую же щедрость, какую я сейчас проявил к нему. В ответ на что я весьма невежливо выругался и тут же пожалел об этом. Человек моего положения должен вести себя с большим достоинством. Инквизитор должен внушать людям страх и почтение, а не ругаться, как пьяный сапожник. Только как бы я себя не вел, а к моей персоне люди редко проявляли уважения. Поэтому я привык вести себя, как хулиган и с моих губ часто срывались крепкие словечки даже тогда, когда я сам этого не хотел. Привычка! От нее уже не избавишься.

Только рядом с Аллегрой я старался проявлять как можно больше учтивости. Теперь я не воровал на балах у очарованных мною дам драгоценности, которые мог бы подарить ей, а срывал их с шей осужденных на казнь аристократок. Еще я снимал ожерелья и кольца с трупов казненных и приносил их моей госпоже. Как ни крути, а Аллегра стала именно моей госпожой, а не подругой. Я служил ей и ни на что не жаловался. Даже на то, что мое скромное жалованье в инквизиции забирает она. Она сказала, что теперь я могу не воровать, а отнимать у прохожих все, что захочу. И в этом была права. Положение инквизитора мне это вполне позволяло. И ни мне одному, а им всем. Мы конфисковывали все лишнее в пользу бога, а все что казалось нам опороченным или проклятым, мы очищали прикосновением своих довольно загребущих рук. Если б я не успел обчищать трупы казненных раньше других, то Аллегре приходилось бы поторапливаться самой.

Мы с ней часто ходили по темницам якобы из необходимости допросить обвиняемых, но на самом деле моя спутница останавливалась лишь у тех камер, в которых по ее мнению хоть что-то поблескивало: колечко, цепочка, золотая пряжка. Одним словом все, что имело хоть какую-либо ценность.

Только один раз она склонилась к приговоренному, у которого все уже отняли. Это был весьма привлекательный юноша, кости которому раздробили испанским сапогом. И, несмотря на это, он сохранил некую стать. Я даже приревновал ее, когда услышал, что он шепчет, как она похожа на ангела, и какие белые крылья мерещатся ему за ее спиной. При том состоянии, в каком он находился, ему вполне могло показаться. Хотя я тоже изредка слышал за ее спиной шелест крыльев, только не понимал, откуда он берется.

- Пойдем, Аллегра, его завтра казнят, - поторопил ее я.

Но она не спешила. Мысленно она резко одернула меня, сама напомнив, что этот юноша завтра умрет. Это как раз то, что ей нужно. Он уже скоро отправится на тот свет. Кто лучше него может исполнить ее поручение.

- Передай моему брату... - и она склонилась к решетке, чтобы прошептать то, что я не расслышал.