Шанс для злодейки

Я выглянула из-за спины герцога Вулверика. Помост загораживал весь обзор, можно было разглядеть только раззолоченную карету на краю площади, да самое начало бордовой дорожки. Под аркой стоял священнослужитель, его парчовая риза отбрасывала золотистые отблески на цветы. С правого бока несколько гвардейцев бросили заигрывать с молоденькими горожанками и вытянулись во фрунт возле мешков. Слева от ратуши людей отделяло ограждение, наспех сколоченное из грубых досок, за ним колыхалась толпа. Прямо на ступенях расположились музыканты, готовые грянуть марш.

Краски под безоблачным небом светились так ярко, что глаза болели, из пёстрого многоцветья выпадали отдельные пятна: солнечно-жёлтые ленты в косах, кроваво-красный шейный платок, сугроб белоснежной шали. Запах смолы и дерева заслонил собой мир, навязчиво лез в нос.

Стянутые в тугой пучок волосы тянуло, отвлекая. Я мотнула головой, как рассерженная лошадь, вытерла влажные руки о штаны. Под рёбрами закаменело от волнения, всё тело сжалось пружиной. Всё или ничего.

Мир раздваивался. Я чувствовала это так же отчётливо, как запах пота от герцога Вулверика, как выщербленный край ступени под ногой. Нашла глазами принца...

И в этот миг прямо над нами поплыл колокольный звон.

Сигнал.

— Пора, — бросил Эдельгар. Губы сжаты, в глазах пылает решимость.

Молодой лев пришёл изгнать старого.

Под прикрытием наших гвардейцев мы покидаем ратушу и пробираемся вперёд, к помосту, разрезая ряды музыкантов, как ледокол. Прямо сейчас в город проникают наши союзники, пользуясь тем, что основная стража сосредоточена в районе площади. Мы остаёмся внизу, а Эдельгар на десятом ударе колокола в лёгком прыжке взбирается на помост и выпрямляется в полный рост. Открытый взглядам, он предстаёт перед целым Данкрифом.

По толпе прокатывается слитный вздох.

Недоумение, испуг, ликование — всё в этом звуке.

Пользуясь всеобщим замешательством, я поднимаюсь следом, хоронясь за спинами пажей, фрейлин и девочек с корзинами лепестков.

Вижу отца. Его скулы почти такие же белые, как шёлк, укрывающий помост, напомаженные волосы сально блестят. В пене пышного воротника голова кажется слишком маленькой. Он стоит напротив королевы, сменившей траур на свадебный наряд с таким длинным шлейфом, что его тащила целая дюжина пажей. Рука в руке, они встречают появление Эдельгара с одинаково деревянными лицами. Священнослужитель роняет молитвенник, пажи суетятся, дёргают друг друга за рукава с раскрытыми от восторга ртами.

Принц выходит к самому краю помоста, разводит руки, будто внимание и так не приковано к нему намертво.

— Мой народ, жители Регелана!..

Но отец не был бы собой, если бы позволил победе выскользнуть из рук, когда уже почти сомкнул их на нежной шее.

— Схватить предателя! — командует он, указывая пальцем с перстнем-печаткой. Не дрожит, отмечаю я мимоходом и подбираюсь ещё ближе, расталкивая плечами надушенных фрейлин в кринолинах. — Убийца короля предстанет перед судом!

Стальная уверенность в его голосе гипнотизирует, ею можно разгибать подковы и поворачивать реки вспять. Не удивительно, что несколько гвардейцев послушно делает шаг в сторону принца. Я напрягаюсь, на кончиках пальцев трещат разряды — пусть только рискнут!

Но остальные стоят на месте. Они знают Эдельгара не как лицо на портрете, не как громкое имя в списке престолонаследников, а лично. Он никогда не чурался людей, относился по-человечески ко всем, кого отец считает вторым сортом — и сейчас это сыграло в его пользу.

Вышедшие вперёд теряют решимость, оглядываются и всё-таки отступают обратно со смущением на лицах. Я прямо слышу их мысли: «Надеюсь, никто не запомнит, что это был я».

— Мой народ, — повторяет принц, его голос наливается силой и взлетает над огромной толпой, — жители Регелана! Пришло время призвать к ответу виновных! Мой отец, ваш король, вероломно убит. Я был там, видел его смерть от бандитской стрелы и сам едва не погиб. Не только король пал в тот день, четырнадцать достойных людей покинули этот мир навсегда! Моя душа горела горем и яростью, я жаждал справедливого возмездия! Но что же я услышал, когда вернулся? Королева и Третий советник казнили моего дядю, который никогда в жизни не злоумышлял против брата!

— Чушь! — взвилась королева Бриония, её лицо перекосилось. — Не верьте ему! Он заодно с Лефортом! Он убил короля, чтобы занять трон!

— Заткнись, — крикнул кто-то из толпы. Следом полетело яблоко и сочно шлёпнулось у ног королевы, обдав подол брызгами. Та шарахнулась в сторону.

Я заметила, как изменилось лицо отца. Теперь он бросал косые взгляды по сторонам, как затравленное животное, держал скрюченные пальцы у пояса, словно ждал, что сейчас нападут — и готовился выцарапать глаза. Чувствует, куда ветер дует. На народной любви им с королевой не выплыть.

— Так её!

— Только мужа схоронила, а уже с новым в спальню!

— За короля!