Шанс для злодейки

— …то не вечер, то не грозы, то не камни, то не слёзы, чем тебе не угодила, ведь тебя всегда любила… — промахиваясь мимо всех нот напевала девчонка.

— …мимо тёщиного дома я без шуток не хожу, то ей сыр в окошко суну, то редису посажу…— мужичок старательно хмурил брови, чтобы не засмеяться, аж покраснел от натуги.

Я повернулась.

— Упс! — спохватился мужичок. Догадался по лицу, что я всё слышала. Он неуклюже поклонился, залебезил: — Госпожа… Это мы так, для настроеньица. А дело своё делаем, будьте покойны! До самого Первоцвета простоят как новенькие, гарантию даём.

— Верю, — сказала я, стараясь выглядеть как можно приветливее, чтобы не спугнуть их. — Как вы это делаете?

— Да кто ж его знает, — удивилась девчонка. Она кокетливо поправила шляпку с большим облезлым пером и стрельнула глазками в сторону гвардейцев неподалёку. — Просто чуем. Куда сила просится, туда и пускаем.

Тётка из образа не выходила, продолжала трястись и бормотать, недовольно поглядывая на меня из-под вуали.

— Сродство у нас, госпожа, со всем, что из земли произрастает, такое дело, — пояснил мужичок. Он явно был не против передохнуть. Опёрся локтем на тележную обрешётку и знай себе болтал: — Та-лант. Чуем, что им надобно, цветам всяким, посевам. Деревцам тоже подсобить могём, а, Вилька? Могём, деревцам-то?

— Смотря каким, — пожала плечами девчонка. — Совсем дохлые не вытянем.

Волны силы от её рук были самыми заметными, но даже они не сравнятся с теми, что источал мессир Вальде.

— Дар — он свободу любит, что твоя птичка, — философски сказал мужик. — Вон утки всякий год в тепло зимовать летят, а потом домой возвращаются, хотя ни карт у них нету, ни столбов с указателями. А всё ж находят как-то.

Тётка потеряла терпение и пнула его носком сапога в голень.

— Работай давай, стихоплёт, — проскрипела она. — А то ни одна утка сегодня в твой горшок не залетит.

У меня промелькнула шальная мысль днём заглянуть к Ханне, но была отброшена после недолгих размышлений. Не уверена, что смогу искренне порадоваться. Скорее уж начну отговаривать… Вряд ли хоть одна счастливая невеста желает услышать правдивое мнение о своём избраннике. А нахваливать Леонара так, словно он достойнейший из ныне живущих, я точно не стану. Он только-только встал на путь исправления, вот пусть и топает по нему. Желательно, в противоположную от меня сторону.

И в то же время, я немного завидовала. Ханна любила его так давно, никого вокруг не замечала, хотя были и другие…

Я встала посреди лестницы как вкопанная, вцепилась в полированные до блеска перила. Запоздалый стыд накрыл с головой.

Как я могла забыть? Одному человеку сегодня точно будет не до радостей. Даже не знаю, что хуже — чтобы он узнал это от меня сейчас или позже, когда объявят во всеуслышание.

Поколебавшись, я всё же выбрала первое как меньшее зло и поспешила сбежать вниз, а там бросилась через длинную галерею и парк — в сторону казарм, приземистых белёных коробков на фоне серого неба.

Но опоздала.

Мне не пришлось заходить внутрь, чтобы разыскать брата. Его безвольное тело как раз вытаскивали из открытого экипажа, длинные руки висели плетьми, ноги цепляли землю. Я прижала руки ко рту, не в силах заставить себя подойти ближе. И тут же отдёрнула — показалось, что они снова в крови.

— Нет-нет-нет… — лихорадочно шептала я, пока глаза заволакивала мутная пелена, — только не это, только не опять.

Ноги подкосились, я стала оседать на землю. Кто-то вовремя подоспел и подставил локоть, не дал свалиться на глазах у половины полка.

— Миледи, да не волнуйтесь вы так, — заботливо сказал белобрысый гвардеец и сверкнул зубами в задорной ухмылке: — Ну перепил капитан, с кем не бывает. К утру проспится, оклемается.

— П-перепил?

— Зазноба его, говорят, замуж выходит, — серьёзно пояснил он. — Вот и заливает горе.

— Перепил… — Я засмеялась и вытерла нос. — Перепил!

— Впервые вижу, чтоб кто-то так пьянству радовался, — улыбнулся парень, морща нос в крупных веснушках. — Вот бы мне сестрицу такую, а то моя только ворчит.

— И правильно делает, — раздался до боли знакомый голос.

Из экипажа спрыгнул Эдельгар. Щёки его горели ярче обычного, глаза неестественно блестели, длинное пальто распахнуто. Видимо, горе мой брат заливал в его тёплой компании. Он подошёл к нам, приминая первые робкие травинки, чудом уцелевшие под копытами лошадей и ободами колёс.

Я избегала этого разговора, как похода к зубному — сделать нужно, но приятного ничего нет. А теперь этот разговор сам меня нашёл.

Короткий жест принца. Гвардеец, понятливый малый, тут же вернулся к товарищам, только пятки засверкали. Налетел ветер, наполненный запахами весны, взметнул волосы и подолы. Ну и холодина, оказывается — пока бежала, даже не чувствовала, а сейчас до костей пробрало.

Принц стащил с широких плеч пальто и накинул на меня. От неожиданной тяжести пригнуло к земле.

— Ты так простудишься, — с мягким укором сказал он. Вблизи запах вина оказался таким сильным, что я сама малость захмелела. Удивительно, как это он вообще на ногах стоит. Даже не выглядит особо пьяным. — Хотя бы это от меня прими.